– Что ты хочешь, Ренат, м? – она запускает ноготки в мои волосы и царапает кожу, – хочешь сделать Тимофею больно?

Кулаки сжимаются на стене, все тело напрягается от ее слов. Сжимаю губы, шумно дышу через нос и пытаюсь взять себя под контроль. Тимофей, брат. Какая же я скотина.  Отталкиваюсь кулаками и прислоняюсь спиной к противоположной стене коридора.

– Молодец, – Соня играет моим подарком на шее, перекатывает камень между пальцами, дразнит, – сейчас принесу тебе переодеться.

Дверь спальни хлопает, и я остаюсь в одиночестве.

– Ты чего тут? – отец понимается по лестнице и хмуро на меня смотрит. Опять.

– Твои барышни бросили меня в бассейн в одежде, вот жду, пока Соня даст, во что переодеться.

– Зайди в кабинет потом, надо переговорить. Где Тимофей?

– Отъехал на пару часов, я не вникал зачем.

– Ясно, – отец бросает на меня последний задумчивый взгляд и скрывается за дверью кабинета. Опять чувствую себя как в школе, когда вот так же отец вызывал меня обсудить оценки по поведению. Шел на полусогнутых. Закатываю глаза. Тридцать пять, а дома опять дрожу как школьник.

– Держи, – Соня протягивает мне джинсы, футболку и кроссовки.  Смотрит равнодушно и напряженно. Она Тимофею больно сделать точно не хочет. Я уже понял, ее тянет ко мне так же, как и меня к ней. Но она в эту игру играть отказывается.

– Спасибо, – забираю одежду и переодеваюсь в свободной гостевой. Реакция Сони меня окончательно отрезвила. Хватит фантазировать, пора заняться делами.

– Не занят? – открываю дверь кабинета отца и вхожу внутрь. Тут все так же. Массивная дубовая мебель, полки забиты книгами и фигурками слонов, которые отец собирает уже лет тридцать. Он сидит за столом, облокотившись на сцепленные в замок руки, и цепко за мной следит. Дежавю, точно как в школе.

– Проходи.

И голос тот же. Твердый и бескомпромиссный, показывающий, что сегодня меня в очередной раз отчитают. Интересно, в чем дело?

Закрываю за собой дверь и прохожусь по кабинету, выглядываю в окно, из которого видно, как сестра с Соней плещутся в бассейне.

– Кто она такая? – Оборачиваюсь к отцу.

– Дочка моего старого друга, Всеволода Сабурова. Скульптор такой был известный, если помнишь.

– Помню, что вы дружили, но чем он занимался не особенно.

– Мда, искусство вне сферы твоих интересов, – отец тяжело вздыхает, – умер два года назад, сердце. Наташа, жена, умерла еще тремя годами раньше.

– Соня – сирота?

– У нее есть мы. Тимофей очень сильно поддержал Соню после смерти отца. Сначала они дружили, потом начали встречаться. Теперь поженятся.

– Тимофею повезло, – отворачиваюсь от окна.

– Вот именно, ему, – отец делает ударение на последнем слове.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что хватит на невесту брата пялиться как на Мону Лизу в Лувре.

– Даже не думал, – отворачиваюсь к стеллажу с книгами и беру в руки очередного каменного слона.

– Соня на прошлый день рождения подарила, сама сделала, – комментирует отец, – она часть семьи, нашей, – слышу, как в интонациях отца начинают звучать предупреждающие нотки.

– Ты так говоришь, как будто я ее частью не являюсь. Даже обидно.

– Не надо, Ренат. Ты себе жизнь выбрал, уехал на пять лет и не сильно домой рвался. Да и сейчас, на сколько ты приехал?

– На пару месяцев.

– По делам, – заключает отец, – а потом умотаешь на верблюдах пустыню рассекать, и опять ни слуху, ни духу от тебя не будет.

– Отец, какие верблюды, – разворачиваюсь к нему, – все давно ездят на машинах.

– Да мне похую, ты прекрасно знаешь, о чем я, – повышает он голос, – Соня мне как дочь и твоей матери тоже. Для твоего брата она идеальная жена. Умная, образованная, талантливая и красивая, с дворянскими корнями. А то, что денег нет, так у нас есть.

– Ты про нее, как про породистую лошадь говоришь.

– Заткнись, а ты как на кого смотришь? Умник мне нашелся, – шипит отец, – Короче, я тебя предупредил. Соня молодая, еще ветер в голове свищет, а ты умный мужик, опытный. Не смей даже пробовать ей голову пудрить.  И Тимофею жизнь портить не смей.

– Я все понял, отец, – ставлю маленькую фигурку обратно на полку.

– Отлично, сын. Рад, что до тебя дошло, – говорит он уже мягче, – Соня красивая, и я могу тебя понять. Но она не для тебя, Ренат.

– А кто для меня? – устало присаживаюсь в кресло напротив отца.

– Не знаю, Ренат, тебе виднее. Амин уже давно предлагал тебе выбрать одну из своих дочерей, они у него красотки и молоденькие. Почему нет?

– Не цепляют.

– Смотри сам, сын. Тебя заставлять жениться никто не будет. Тем более и внуков, если они будут, мы вряд ли увидим. У них, как и у тебя, будет совсем другая жизнь, – отец поднялся, – а у Тима с Соней будет ребенок, и жить он будет здесь. Потом и Мили замуж выйдет. Пошли чай пить, Рита уже заждалась и все конфеты умяла, наверное.

При упоминании матери его лицо становится светлее и мягче.

– Идем, – поднимаюсь и выхожу следом за отцом. Пропесочил, так пропесочил. Не хуже, чем в детстве.

В столовой нас встречает мама, которая уже треть коробки конфет перепробовала и болтает с Миланой за чашкой чая.

– Ренат, пап, идите к нам, – машет нам сестра.

А я себя торможу, чтобы не вертеть головой в поисках Сони.

– Соня где? – отец присаживается рядом с матерью и выхватывает у нее из рук конфету.

– Тут, – в столовую входит Соня, уже одетая в легкие брюки и свободную блузку. По полу все так же стучат острые каблучки, – простите, надо ехать. Тима закончил с делами и уже едет домой. Поеду, а то что-то я соскучилась, – принцесса обнимает родителей, обоих целует в щеки. Милане тоже достается поцелуй, а мне равнодушный кивок. Не зря для нее прошли годы рядом с мои отцом, умеет ставить на место не хуже его, одним взглядом.

– До встречи, – последний раз смотрю Соне вслед и ловлю насмешливый взгляд отца, который ее поведением очень доволен.

Уели, оба.