старческим, а бедра укрывала истлевающая ткань. Во всей фигуре чувствовалась спокойствие и непонятная для самого поисковика сила мягко и настойчиво останавливающая его и удерживающая рядом. Стоя перед отшельником он постепенно перевел взгляд себе под ноги и заметил то, что не наблюдал ранее. На песке, буквально на расстоянии вытянутой руки от сидящей фигуры была небольшая лунка, являвшаяся, видимо, следом от пальца. Она не осыпалась, не заносилась песком, а была и оставалась некой совершенно автономным от воздействия внешних сил образованием.

Он ушёл не сразу, чуть задержавшись больше прежнего. Мысль об странности и загадочности не давала ему покоя. Что означала та выемка, точка, скорее всего след от перста аскета? Приглашение, указание собеседнику на место для диалога, или некое утверждение, а может быть даже, что и предупреждение? И что самое главное, начинало терзать смутное чувство знакомости, где- то уже происходившего ранее встречи с отшельником.

Стараясь последовательно и точно выполнять рабочую программу мониторинга Благодатной, он ждал вечера и всякий раз спешил на прибрежную полосу чтоб не столько отдохнуть, как вновь увидеть аскета на том же месте. Уже на половине срока, отпущенного на инспекционный рейд, а это были четвёртые стандартные сутки, он решился на этот алогичный поступок, выбрав вместо привычного сна начать контакт с незнакомцем особым образом.

Поджав ноги и опустившись в сиддхасану на указанном месте, он попытался успокоиться и сидеть смирно. Песок приятно поддерживал тело, словно на удобном ложе, постепенно успокаивались разум и мечущиеся мысли. По началу он концентрировался на лице и глазах незнакомца, но постепенно стал считать собственные вдохи – выдохи. Очнулся он уже поздно ночью, когда из- за горизонта появилась вторая, дальняя, луна Благодатной, стараясь догнать более ближнюю к планете, свою сестру. Что привиделось за тот небольшой промежуток времени пока он был в медитации, ответить было попросту невозможно. Он не помнил ничего…

Это совершенно странное и иррациональное занятие стало захватывать его полностью, заставляя приходить каждый день к назначенному месту. Дошло до того, что пришлось даже отправить с проходящим транзитом гиперсветовиком авральную депешу о продлении срока нахождения на инспектируемом объекте «в связи с вынужденными причинами».

… А далее произошло то, что и должно было статься. В один из последующих вечеров, когда волны океана монотонно и призывно пели свою спокойную песню, а ветер вечерним теплом и солёностью мягко овевал тело полоса пляжа оказалась совершенно пустой. Лишь след на песке выдавал то, что тут кто- то был… И он подойдя и простояв около уже ставшим привычным месте несколько минут смело опустился на утрамбованный отпечаток.

По началу всё было как и прежде. Но затем…

Понимание пришло не сразу, а как- то исподволь, постепенно, словно маленькие шажки ребёнка решившего разбежаться. Та свобода, то ощущение независимости, к которой он когда- то стремился было теперь с ним нераздельно. И его одиночество подтверждало это, став его сутью. Стоило ли подобное той ненависти, которую он испытывал к очень многому в своей жизни? Более всего – нет, ведь всё свершившееся его обязательно вело к тому, что произошло и происходило, и на Благодатной в том числе. Он вдруг стал ясно осознавать, что без всех прожитых чувств и случайностей не познал бы необходимости принятия себя, как личности, как человека. Одиночество теперь не было обузой, а лишь возможностью достигнуть себя истинного, настоящего, без помех и чужих мнений. Оно было испытанием, путём к себе самому, и теперь давало возможность принимать всё таким, каково оно есть.

Родители, постаревшая мать и вернувшийся ещё молодой отец. Разочаровавшаяся и ушедшая любимая и не столь привлекательная Земля. Назидательные и надоевшие бывшие сослуживцы – десантники и начальство Даль– разведки. А самое главное, собственные просчёты и откладывание на потом…

Он с особой определённостью неожиданно начал постигать весь смысл стремления людей в космос, то неосознанное, абсурдное стремление человеческого рода прорваться к недостижимому горизонту Вселенной, отыскать настоящий Контакт с подобными себе. Нас, как сформировавшуюся Цивилизацию, гложет совсем не одиночество, а та неразделённость, которая пугает всякое живое и разумное существо. Мы словно дети, желающие рассказать первому встречному о своих успехах и достижениях. Нам совершенно не нужно нечто подобное отражению, ни друг, ни партнёр, ни собратья или конкуренты. А всего лишь исповедник, умудрённый наставник, который спокойно выслушав все наши глупости рассудительно одобрит всё высказанное. Мы жаждем одобрения и справедливости. Вот почему был создан Господь Бог, и вот кого мы до сих пор безнадежно ищем и не перестанем искать, как, впрочем, и каждый из нас. Но цивилизация лишь тогда становится полноценной, когда развитие её приводит к пониманию и принятию себя, своей внутренней природы, а вместе с тем всеобщей разумности, мудрости и самодостаточности. И тогда не понадобятся чужие и сторонние братья по разуму. Не мы их, а они станут искать нас. Для чего? А всё для того же…

…И постараться познать и понять истинного себя. Прощение, вот что становилось теперь насущным. Он не желал более сетовать и роптать на обиды, смиряться или сочувствовать другим. И лишь только потому, что всё это в нём теперь перестало существовать, окончательно отжило свой срок. С неотвратимой настойчивостью, постепенно в опустошённую душу стало наполнять то, что всегда жило в нём. Любовь и непреклонная, непререкаемая вера в то, что во вселенной ничего не происходит совершенно случайно, имея свой конечный смысл.

Именно теперь он знал, что должен был сделать и где оказаться, чтоб соединить прошлое с будущим, где сможет познать насущное и необходимое…

Звёзды…

Звёзды влекли к себе своим светом, загадочностью, далью. Всё то, что давало ему силы жить дальше и любить их, космос, Галактику, свою жизнь и судьбу, сильно и нежно. И всегда стремиться туда, к ним, быть среди них, звёзд и миров.

Там его место.

Всегда…

К О Н Е Ц