Шрифт:
Закладка:
– Как ты отключил меня?
Васильев пошарил в кармане и протянул на ладони пулю-шокер, какими обычно стреляют полицейские дроны, когда нужно отключить человека.
– Я ничего не почувствовал, – удивился Андреев.
– Так она и работает.
– Зачем я здесь?
– Я не знаю, кто тот человек, что дал мне промокод для подключения этого тарифа, и ты, думаю, не знаешь, но мне кажется, он один из администраторов «Системы». Не думал, зачем ему это было надо? – Васильев не стал дожидаться, когда Андреев ответит, и продолжил: – Это проверка на уязвимость. Идея – вот что лежит в основе всего, даже в основе самой «Системы». Любая новая идея «Систему» разрушает, и потребуется время, пока та восстановится, включит эту новую идею в себя. Вот тебе и проверка – может ли человек сотворить новую идею, еще не являющуюся частью «Системы».
– А почему «Святейший»? – Андрееву удалось вклиниться в монолог Васильева.
– А разве идея бога – не первое, что должно было прийти в голову? Наша заботливая «Система» даже тут не может не предложить вариант выбора.
– Так что ты от меня-то хочешь? – Андреев допил кофе и протянул пустую чашку Васильеву.
– Ты единственный, кто может помочь мне. Я хочу достать из головы модуль. Сам я не смогу, а любому другому, кроме тебя, «Система» не позволит.
– Как достать – это же смерть? Настоящая!
– А в этом моя идея, друг, в этом моя идея. Смерть – это свобода. Свобода – это идея, вот я ее и активирую. Достать из головы модуль, только так можно умереть по-настоящему.
Васильев вышел из комнаты и вернулся с дрелью. Андреев и подумать не мог, что подобное устройство еще можно где-то найти – никак не подключенное к системе. Васильев протянул дрель Андрееву и показал на висок, где у него уже была поставлена метка.
– Просверли и достань, – сказал Васильев.
– Как я достану?
– Сейчас. – Васильев снова вышел из комнаты и вернулся с небольшим пинцетом. – Вот.
– А если просверлить и сам модуль?
– Странный ты, будто не знаешь, что «Система» тут же восстановит и модуль, и череп. Нужно достать.
Васильев лег на пол у ног Андреева, повернулся на бок и ткнул пальцем в висок.
«Может, он и прав», – думал Андреев. Он помнил, как в понедельник почти умер. Он помнил это волшебное чувство освобождения, даже не чувство, а предчувствие. Помнил злость от бессилия, когда «Система» не дала ему умереть. «Я помогу ему», – решил Андреев.
– На какую глубину сверлить? – спросил Андреев.
– Там на сверле метка.
Андреев приставил сверло к виску Васильева. «Активируйте идею», – прочитал он. Дрель взвизгнула. Васильев закрыл глаза. На губах его застыла улыбка.
Андреев шел по городу, не сознавая, где именно находится. Похоже на окраину – спальный район. Над жилыми многоэтажками, над каждым домом кружил дрон-транслятор. Люди, что живут здесь, возвращаясь домой с работы, тут же погружались в сон: дроны-трансляторы следили, чтобы никто не бодрствовал, оттого эти районы и стали звать спальными.
Андреев слышал, что здесь «Система» выдает самые лучшие сны. Рабочие должны просыпаться отдохнувшими и счастливыми. Кто-то рассказывал, что им даже рекламу транслируют только в начале сновидения и в конце.
У первого встретившегося прохожего Андреев спросил, где находится ближайший многофункциональный центр. Мужчина в страхе шарахнулся от Андреева. Андреев понимал, почему тот так испугался – нет в мире людей, не знающих, куда им идти, и уж тем более ни у кого нет необходимости вот так запросто обращаться к незнакомому человеку. Все подскажет «Система».
Перед глазами, как всегда, висело уведомление «Активируйте идею», но Андреев уже не обращал на него внимания. Он думал об улыбке Васильева. Тот не корчился от боли, когда Андреев просверлил ему череп, не произнес ни звука, когда он пинцетом вытаскивал из его черепа модуль. Васильев молчал и улыбался. Он так и умер с улыбкой на губах. «Он был счастлив, – думал Андреев. – Какая простая идея, такая же простая, как идея бога и веры, предложенная «Системой», – свобода и счастье. Счастье оттого, что свободен. Потому Васильев так хотел умереть, только через смерть можно обрести свободу, а значит – быть счастливым». «Идея активирована!» – появилось перед глазами. И тут же: «Идет компиляция. До завершения осталось шестьдесят минут». Уведомление исчезло. Слева на периферии зрения появился таймер обратного отсчета. Андреев не знал, что будет после завершения компиляции. Он удивлялся обретенной пусть только на час легкости сознания, будто всю жизнь его кто-то крепко держал за горло, а теперь отпустил.
«До завершения компиляции осталось тридцать минут», – появилось рядом с таймером, когда Андреев вышел за пределы спального района. Он шел к дому. Шел быстро, расталкивая прохожих, которых в этой части города было куда больше. Они не видели его. Сейчас, когда «Система» молчит в голове Андреева, он невидимка для остальных. «Да и видят ли они хоть что-то кроме предложенного «Системой». В какой вообще из версий реальности все эти люди?» – думал Андреев.
«До завершения компиляции осталось двадцать минут».
Андреев стоял возле своего подъезда, не решаясь войти. Еще минуту назад он хотел увидеть Андрееву. Теперь, понимая, что для жены он тоже невидимка, Андреев не знал, почему хотел увидеть эту женщину. «Система» не напоминала о том, что она была выбрана для него как идеальный партнер для жизни. «Система» не замещала искреннее чувство визуальными подборками, подстегивая желания и эмоции. «Система» не корректировала поведение Андреева и Андреевой, как раньше, когда они были рядом. «Система» не впрыскивала в мозг необходимую дозу серотонина для пребывания в иллюзии счастья. Любил ли теперь Андреев Андрееву просто так, как должен любить человек человека? «Конечно, нет, – думал Андреев. – Да и она не может меня любить. В этом мире никто никого не любит на самом деле. Все и каждый: выбран, предложен, отстроен, напичкан».
«До завершения компиляции осталось пять минут».
«Кто она? Кто я? Кто мы? – неслось в голове у Андреева. – Что ж! Моя идея – свобода и счастье. Даже «Система» это приняла. Я тоже хочу улыбнуться хоть раз по-настоящему. Сам и оттого, что мне хорошо просто так, потому что я просто так счастлив. Как же я понимаю теперь тебя, Васильев!» Андреев сорвался с места и побежал в сторону ближайшего МФЦ так, как не бегал никогда. На самом деле он и не помнил, чтобы вообще когда-либо бегал. Ветер свистел в ушах. Глаза слезились. Легкие не справлялись. Андреев задыхался, но не останавливался.
«До завершения компиляции осталась одна минута».
«Смерть – свобода – счастье. Я найду здесь того, кто высверлит из моей головы модуль, и буду улыбаться, найду такого, как я, как Васильев», – Андреев не стал пристраиваться в конец очереди, где каждый надеялся на свое системное счастье, он стоял в стороне, крутил в руке пулю-шокер, захваченную из квартиры Васильева, и высматривал того, кто в своем поведении походил бы на него самого еще пару дней назад.
