– А тебе чтобы скучно не было, – смотрит на меня и, развернувшись на пятках, выходит из квартиры, захлопнув дверь.

Проклял, не меньше.

– Я хочу есть, – доносится голос ребенка.

– И я, – снимаю пиджак. – Чего там наш Леха наготовил? – плетусь устало в кухонную зону, а мальчишка за мной хвостиком.

– Ты луки не помыл, – забирается на стул, упирает локти в стол.

На замечание ответить нечего. Подхожу к раковине и принимаюсь намыливать руки.

– Леша плиготовил тушеные овощи с мясом. А еще свалил лис.

– Лис? Где  он их взял? – знаю, поступаю нечестно и над детьми вроде как издеваться нельзя, но не смог удержаться.

Мальчишка запыхтел недовольно. Энтузиазм-то поубавился. Вот и славно, пусть помолчит.

Раскладываю по тарелкам наготовленное другом, надо сказать, все так ароматно пахнет, что мой желудок тут же отозвался.

Ставлю тарелку под нос пацану, и сам усаживаюсь напротив него.

– Хлеб нужен. Бабуля говолит, хлеб всему голова. Без хлеба не еда, – снова он заговорил.

– Я не люблю хлеб.

– Плохо, – звучит с укором.

Пипец! Я когда-нибудь перестану чувствовать себя младше этого ребенка?

– Какой старый сморчок в тебя вселился?

– Почему? – вилка зависла в воздухе, а взгляд на мне.

– Ты как бабка старая, сам слышишь, что говоришь?

– А ты? Я говолю что знаю. А вот ты? Знаешь, что говолишь?

Откидываю с шумом вилку в сторону. Она прокатывается по поверхности стола и падает на пол, со звоном ударяясь о пол.

– Надо наступить и пелеклестить, а то плидет женщина, – снова-здорова.

Я тяжело вздыхаю, опустив голову на руки.

Я не выживу, не смогу. Я умру от общения с этим засранцем. За что мне это все?

– А я  считаю, что ничего стлашного не случилось. Нам плосто нужно познакомиться поближе. Увелен, я тебе понлавлюсь. Ты еще будешь мной голдиться, – так серьезно добавляет Тимофей, что мне становится не по себе.

Тимофей. Я запомнил его имя. Прогресс, Тимур, браво!

– С чего ты взял, что ты мой сын? Как ты меня нашел? Кто тебя привел? Ты сам откуда? – из меня повалили вопросы.

– Ну не все так слазу, – на лице Тима появляется улыбка.

– Так давай по порядку.

– Сначала ужин. За едой лазговаливать вледно.

Все, баста, карапузики. Я сдулся морально и эмоционально.

– Плиятного аппетита. Кстати, а ты готовить умеешь? Я умею жалить яичницу. Люблю яйца, особенно если желток остается жидким. В него макать хлебушком вкусно, – мечтательно закатывает глаза.

Карие? Светло-карие. У меня темные. 

Вот, уже ищу в нем похожие черты. Нет, пора заканчивать.

– Молча едим, сам сказал. Или ты за свои слова не отвечаешь? – получается строго, и мальчик тут же перестает улыбаться.

Кивает и принимается за еду.

А Леха готовить умеет, однако!

В полной тишине прикончив ужин, ставлю посуду в посудомойку. Так, что дальше. Время восемь. Незаметно, но вечер пролетает. Мальчишка садится на диван и включает себе мультики. Уже хорошо. 

Я с тревогой поглядываю на телефон. Тишина. Никто не звонит. Ни безопасник, хотя я понимаю, что все не быстро. Но я уже сейчас хочу знать, откуда этот болтун. А еще я боюсь, что позвонит Ната. Или еще лучше, приедет. Тогда будет полный звездец. Дальше даже не хочу представлять варианты развития своей жизни на ближайшие пару дней. Сладко не будет. А я не привык, что мои желания теснят в угоду чьей-то прихоти. На данный момент прихоти мальчика обзавестись папой. Странно, что он выбрал меня. Я ну никак не похожу на крутого родителя. 

– В девять я обычно ложусь спать, – снова из размышлений вырывает голос Тима. – Где я буду спать?

– Тут, – пожимаю плечами. – Сейчас найду постельное белье и постелю тебе.

Тот одобрительно кивает. А, я расстегивая на ходу рубашку, иду в гардеробную, там хранится все постельное.

Через минут десять у нас застелена простынь, подушка в наволочке, а вот пододеяльник и одеяло не даются.

Тимоха ржет так заливисто, а я злюсь от того, что не получается. Серьезно, как с этим справляются люди? Это передается по генам?

– Дай я, – выдергивает из рук пододеяльник и одеяло.

– Да как ты справишься? 

– Я внутль залезу. А ты запихаешь все одеяло ко мне, а я ласплавлю углы, – звучит интересно.

Так и поступаем. И, вуаля, все получилось. 

Плюхаюсь на пол рядом с запыхавшимся мальчиком. Пожимаем друг другу руки.

– Холошая совместная лабота, – заявляет он.

– У тебя шикарный словарный запас. Где нахватался? – удивляюсь. 

Не знаю, дети в его возрасте там много знают слов? 

– Я люблю читать и смотлеть научные фильмы. Особенно пло плилоду и животных. Мой любимый канал Би-би-си.

Если это мой сын, то он явно мозгами в меня. Я в детстве тоже обожал этот канал, о чем ему и говорю.

– О, – восхищается. – А ты животным помогаешь?

– Как? 

– На улице поколмить бездомную животинку. Или из плиюта заблать животное к себе домой.

– Э нет, никаких животных. У меня аллергия на шерсть, – тут же предостерегаю.

– Сельезно? А это обидно, – хмурится. – Как же жить без длуга?

– У меня есть Леха.

– Да, с Лехой тебе повезло. Но его не погладишь, не выгуляешь, даже спать с собой не уложишь.

Я рассмеялся, в голосину. Не знаю, напугал ли Тимоху, но остановиться было сложно. Если бы парень знал, что все это у нас  с Лехой было. С детства вместе, чего только не было. И спали, да, особенно с гулянки. Гулять тут сразу все понятно. Гуляем мы обычно вместе и  кто кого выгуливает, не всегда ясно даже нам. И погладить, угу, особенно если изливать друг другу душу. Но этого мальчику знать не обязательно.

– Так, давай умываться и спать. У меня был непростой день благодаря тебе, так что я хочу добрести до постели и отключиться.

– Холошо, – поднимается на ноги. – Пойдем, я умоюсь.

– А я тебе зачем?

– Я не дотягиваюсь до клана. А если обожгусь? А еще мне нужно полотенце и щетка зубная.

Поднимаю руки вверх, сдаюсь. Слишком много аргументов у этого живого существа. 

– Пойдем.

Собственно, что Тимоха не достает до крана, преувеличено. Достает, вставая на носочки. Ему