Кирин открыл банку и принюхался. Когда жрец говорил о еде, а не о драконах, он казался гораздо более спокойным. Глаза Кирина наполнились слезами – хороший знак. Он добавил в еду большую ложку специй.

– Будем считать, что на данный момент ты говоришь серьезно. И каков же план, если этот дракон… Как его, кстати, зовут?

– Мориос.

– Хорошо, Мориос. Как ты предлагаешь убить… – Кирин подавил рвущийся смех. – Извини. Как ты предполагаешь это сделать? Насмеши меня.

– Мы ждем еще одного человека. – Джанель бросила встревоженный взгляд на коридор, ведущий ко входу в таверну.

– Кого? – спросил Кирин. – И откуда ты знаешь, что этот дракон – Мориос – собирается разнести столицу провинции? Он прислал тебе письмо?

Джанель и Коун переглянулись. Джанель сказала:

– Это… сложно объяснить.

Благодаря детству, проведенному с преступниками, Кирин очень остро чувствовал опасность. И все происходящее попахивало жульничеством. Приемная мать Кирина, Ола, научила его лучшему способу избежать опасности: никогда не задерживайся достаточно долго, чтобы оказаться на крючке.

Кирин уронил ложку и схватил свою заплечную суму.

– Хорошо. Я ухожу отсюда. Удачи вам в охоте на драконов. Было очень приятно с вами познакомиться. – И он крикнул через всю комнату: – Эй, Звезда, мы уходим! Прямо сейчас!

Мужчина удивленно поднял глаза от своего напитка.

– Мы – что?

Джанель встала:

– Ты не можешь уйти. Буря снаружи…

– А я рискну! – Решив не дожидаться Звезду, он направился к выходу, огибая стулья. Джоратский конюх был именно там, куда Кирин обещал его отвести: в Джорат. И вряд ли преданность Звезды распространялась на что-то еще.

Кирин вернулся по коридору обратно. В проходе с балок свисали фонари, освещая дорогу в конюшню и ко входу – с закрытой на тяжелый деревянный засов дверью, грохотавшей так, будто с другой стороны стоял великан, трясущий ее, чтобы войти.

Когда Кирин подошел, чтобы сдвинуть засов, Стерва заржала на него. Кирин не говорил на языке огнекровок, но, судя по тону, это значило что-то вроде: «Ты же не собираешься выходить на улицу в такую погоду?»

– Извини, Стерва, но ты, как я и обещал, вернулась в Джорат. Звезда сможет тебя отсюда забрать.

Приехав сюда, он совершил ошибку. Кирин должен был остаться с Тераэтом. Тогда бы он по-прежнему пребывал в блаженном неведении о количестве трупов, связанных с его деяниями. Он вызвал Адские Марши…

Так много людей погибло. И все потому, что он нашел хитрый способ обойти силу Кандального Камня, для того чтобы убить Гадрита. Откуда он вообще мог знать, что проклятый артефакт отвечает за сковывание демонов? Он ведь понятия об этом не имел!

– Привет тебе, Нарушитель Закона. Привет тебе, Принц Мечей, – прошептал он самому себе насмешливые слова Ксалтората. Он сделал именно то, что хотел Ксалторат: освободил демонов. А еще убил императора. Затем вернул меч Уртанриэль, Погибель королей. И что же, согласно Деворанским пророчествам, было уготовано человеку, который совершил все это? Этот счастливый ублюдок уничтожит Куурскую империю – и, вполне возможно, весь мир. Имело ли значение, что Кирин не хотел этого?[9]

Сколько он знал людей, что пытались избежать игры в пророчества, в которую играли демоны, драконы и боги? Это все не имело значения. Они все равно оказывались во все это вовлечены. Восемь Бессмертных лично втянули Кирина в эту неразбериху в надежде низвергнуть пророчества. И все же он задавался вопросом, действительно ли они знали, что делают. Казалось, демоны побеждали.

Привет тебе, Похититель Душ.

Он опустил рюкзак и налег плечом на засов на двери. Тяжелое дерево, застонав, освободилось, и Кирин отбросил его в сторону. Засов отворился, и наружная дверь с грохотом распахнулась. Ветер завывал подобно ревущему дракону. Кирин мог различить лишь силуэты ближайших зданий, словно шторм превратил послеполуденное время в ночь. Но Кирину было все равно, опасна ли такая погода для человека или зверя.

Он шагнул на улицу.

Шагнул. А затем услышал свирепый свист. Огромное белое пятно пронеслось над головой; затем фигура развернулась и приземлилась с оглушительным грохотом. Дома, навесы и здания, сделанные из дерева, потрескались и раскололись, а камни раздробило и раскидало в стороны.

Молния очертила перед ним фигуру дракона. Это был не Шаранакал, вулканический дракон, пытавшийся удержать его в плену. Это был другой дракон, белый с серым и серебристым. Дракон, чьи голубые глаза сверкали, как драгоценные камни.

И дракон уставился на него.

Время застыло, вытянулось. Он подумал: «Ее глаза того же цвета, что и мои»[10].

Только лишь потом он понял, что догадался, какого пола дракон. Время рванулось вперед. Драконица широко расправила крылья и откинула голову назад. А затем резко наклонила ее вперед, и вместе с порывом ураганного ветра из огромной пасти вылетели острые, как бритва, осколки льда.

Он попытался закрыть дверь, но один он бы с этим не справился.

А затем рядом встала, ухватившись за край двери, Джанель. Подняла засов и с грохотом опустила его на место, одновременно с тем, как в дверь ударили осколки льда. Джанель налегла на дверь, и преграда содрогнулась.

– Твой меч! – выкрикнула она. – Бей сквозь дверь. Ничто не может противостоять Уртанриэлю!

Он выхватил кинжал, и тот мгновенно превратился в тонкий меч из белого серебра.

Крик Уртанриэль вонзился ему в уши – о, это был рев сирены, способный соперничать с любым завыванием шторма. Она вопила, чтобы он уничтожил эту женщину. Кричала, чтобы он уничтожил что-то за спиной в таверне. Орала, чтобы он уничтожил дракона. Уничтожил любую магию. Любого, кто разбирается в магии. Уртанриэль пела песню хаоса и ненавидела все голоса, кроме ее собственного.

Он не обратил внимания на ее вопли.

– Пригнись! – крикнул он Джанель.

Та подчинилась. И он вонзил лезвие по самую рукоять. Дерево поддалось, словно это была бумага, а не закаленный огнем дуб. Затем что-то массивное ударилось в дверь. Здание содрогнулось, и воздух наполнился ревом.

Он вытащил Уртанриэль. Лезвие покрывала сине-фиолетовая кровь. И там, где она капала на землю, образовывались ледяные кристаллы.

– Что нам… – Кирин повернулся к Джанель.

– Драконица еще жива! – Джанель схватила его за мишу, оттащила подальше от двери и, упершись ногами в брусчатку, прижалась к стене. Комнату наполнил воющий, шипящий шум. На двери наросли толстые слои льда, а камень фундамента треснул и застонал.

Наконец шум ветра снаружи стих. Джанель опустилась на мокрую землю, ее дыхание застывало в воздухе. Кирин сел прямо перед ней, держа в руке Уртанриэль. Рядом капала вода. Лошади фыркали, пытаясь успокоить друг друга, а огнекровки подались вперед, пытаясь выяснить, в чем дело.

После долгого,