Пора это заканчивать.

Поиграли — и хватит.

Перед Новым Годом полно дел, мне еще подарки покупать.

Но тут Демьян напряженно уставился на что-то за мутными окнами кафе — и вдруг вскочил, одной рукой подхватывая куртку, другой меня.

— Бежим! — горячий шепот обжег мое ухо, и пока я офигевала от мурашек, разбегающийся по коже, меня уже затаскивали в дверь с надписью «Только для персонала».‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

…целоваться с кем попало без глубоких чувств

Демьян на ходу натягивал куртку, таща меня по узкому коридору. Руку мою он выпустил лишь однажды — чтобы застегнуться. И тут же снова перехватил, словно боясь, что я пропаду.

— Мы от кого бежим? — дернула я Демьяна.

— От моих друзей, — отмахнулся он.

Дверь запасного выхода вывела на задний двор кафешки, где куривший возле мусорных баков мальчик-продавец, поперхнулся дымом, увидев нас.

— Зачем? — удивилась я. — Если они друзья?

— Увидят тебя со мной и замучают тупыми подколами, — серьезно ответил он, продолжая быстро идти, так что я едва успевала за ним.

Здесь, на обратной стороне праздника, не было никакой новогодней иллюминации и толп народа. Музыка доносилась едва-едва, как сквозь вату, а фонари горели через один. От кафе вела тропинка между высоченных двухметровых сугробов по обеим ее сторонам.

— А я думала, испугался, что меня с тобой увидит твоя девушка! — фыркнула я.

— У меня нет девушки, — отмахнулся он.

— А что так?

Демьян перепрыгнул через поваленное дерево и, не успела я возмутиться, подхватил меня за талию и ловко перетащил к себе.

— Эй! — возмутилась я. — Я задала вопрос!

Он мотнул головой, отбрасывая отяжелевшую от налипшего снега челку в сторону.

— А почему у тебя мужа нет?

— Не хочу. Мне и так хорошо.

Мы пробирались какими-то задворками — узкий проход вдоль забора позволял идти только по одному, поэтому приходилось повышать голос, чтобы докричаться.

— Так почему у тебя девушки нет? — продолжила допытываться я.

— Ты же не хочешь, — пожал он плечами, вытаскивая меня на пустую заснеженную аллею.

Фонари в этой части парка безнадежно закончились, но я узнала корявые силуэты деревьев и в лунном свете, отражающемся от бесконечных снежных просторов.

Мы были где-то рядом с Мичуринским садом. Летом здесь обычно полно детей, которые носятся на велосипедах, лазают по яблоням и пытаются украсть из сада что-нибудь съедобное — не потому, что голодные, а из чисто спортивного азарта.

Но сейчас было тихо, темно — и никого вокруг.

Кроме нас.

— Не знаю… — сказала я, стряхивая налипший на сапоги снег и подтягивая капюшон. — Что у вас за странная мода появилась на женщин постарше, Демьян. Но я тебя уверяю — все совсем не так, как тебе кажется.

— А как мне кажется? — обернулся он, дожидаясь, пока я догоню и снова протягивая ладонь.

Я подумала-подумала — и вложила в нее свои пальцы. Холодно. А он теплый.

— Тебе кажется, что взрослая женщина, в отличие от подружек-ровесниц, не будет просить у тебя новый айфончик и отпуск на Мальдивах. Наоборот — это она тебе подарит новую машинку и часы.

— Это неправда?

— Неправда. У меня есть свой бизнес, да. Но это только звучит красиво — бизнес, а по факту зарабатываю я там только на себя и на дочь. На молодого любовника уже не хватит.

Демьян едва слышно хмыкнул и сжал мои пальцы.

Разочаровался?

— Мой друг Антон, ты его видела, — сказал он после небольшой паузы. — Спит с женщиной, которая старше его на двадцать лет. Она замужем за олигархом, который дает ей деньги на все, что она захочет, в том числе и на мальчиков, лишь бы не лезла к нему. Она дает эти деньги Антону. Антон на них выгуливает по барам свою подружку Кристину, дарит ей цветы и подарки — надеется, что ему однажды обломится. А Кристина бегает за своим начальником — взрослым женатым мужиком, надеясь стать его содержанкой.

— Начальник — это тот олигарх? — спросила я, выстроив в голове всю конструкцию.

— Красиво было бы, да? — усмехнулся Демьян. — Но нет. Просто еще один любитель молодого мяса. Нет, я не думаю, что ты меня будешь обеспечивать. У тебя и мужа-то нет.

— Почему-то стало обидно… — пробормотала я и услышала тихий смешок в темноте.

— На что еще мне не рассчитывать? — Поинтересовался Демьян.

— Что взрослые женщины не имеют парням мозг.

— Неправда?

— Ну как тебе сказать… Взрослые женщины не имеют молодым парням мозг, потому что им пофиг на тех парней. А вовсе не потому, что стали взрослые и умные. Все равно с вами ничего серьезного не построишь, так стоит ли беспокоиться, что загулял на всю ночь? Лишь бы предохранялся.

— Вот теперь обидно мне… — Демьян сделал пару шагов назад, разогнался и пнул ком снега размером с футбольный мяч. Тот рассыпался на ошметки.

— Также не рассчитывай, что взрослая тетенька научит тебя всему в постели, — решила добить я тему. — Я вот ничего особенного не умею и не знаю, чему должна учить.

— Понял, — серьезно кивнул он.

Некоторое время мы шли вдоль рядов корявых яблонь, засыпанных снегом, в густой зимней тишине. Я знала, что отсюда максимум в десяти минутах по-прежнему играет музыка, носятся по освещенному катку люди и разыскивают Демьяна его друзья.

Но все равно казалось, что мы одни во всем мире.

Мы, снег и черное небо над головой.

Демьян крепче сжал мою руку и притянул меня поближе, заставив ухватить его под локоть. Так стало намного теплее, но пошли мы медленнее.

— Теперь, когда мы все выяснили, расскажешь, на что ты рассчитываешь? — спросила я.

— Да вроде уже сказал, — удивленно обернулся он ко мне. — Еще в кафе. Но можем зайти издалека. Начну с ухаживаний. Цветы? Рестораны? Как там принято…

— У нас, взрослых женщин? — нервно хмыкнула я. — Лучше покажи, как это принято у вас.

— У нас принято беречь себя до свадьбы.

— В смысле? — Я даже остановилась, чтобы разглядеть в свете луны улыбку на его лице. — У вашего поколения? Никакого добрачного секса? Я думала…

— Что наше развратное поколение уже в тринадцать безнадежно испорчено? — хмыкнул он. — Пойдешь замуж за девственника?

Наглую ухмылку я все-таки разглядела, поэтому подхватила его под локоть и пошла по дорожке дальше, хмыкнув:

— Для девственника ты слишком наглый.

Он помолчал. Накрыл другой рукой мои пальцы на своем предплечье и, слегка поглаживая их, мягко сказал:

— Одно с другим никак не связано.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я снова остановилась, пытаясь понять, что за