Шрифт:
Закладка:
– Мам, привет, извини, что поздно звоню.
– Костик, что-то случилось? – голос мамы звучит устало. Постарела она, болеет часто. Внуков ждет… От меня, который их ей дать не может.
– Мам, пришли мне школьную фотографию, что в моей комнате на стене висит. Ты камеру приблизь, свет включи и…
– Не учи ученого. – Отрезает она. – Я мать офицера, и не с такими трудностями справлялась. Сейчас пришлю, сынок. Случилось чего?
– Да, то есть нет… Потом, мам.
На фотке Алешка… То есть я в детстве – русые кудри, карие глаза, прямой нос. Он мой сын – сомнений нет. Тогда, почему? Не сказала, ничего не потребовала, не подала на алименты, в конце концов? Нутро скручивает практически до тошноты – ТАК наказать меня могла только Весна. Только за что? Не простил измену, значит сына тебе, Костик, не видать!
Алешка одевается, собирает в рюкзак сменное белье, напяливает потертые, видавшие виды кеды. Поднимает на меня взгляд – послушный, искренний… Он же не виноват ни в чем. И я… не виноват. Так мне хочется думать. Я ведь тогда правильно поступил? Правильно, потому что предателей не прощают. И сейчас Весна для меня пустое место – предательница. Лгунья.
Мы едем по ночному пустому городу. Всматриваюсь в дорогу так, что от напряжения болит голова. От мыслей шальных болит… Что я мог упустить тогда? И почему она ничего не сказала? Да и генерал Завьялов – уж он-то меня из-под земли бы достал, чтобы привлечь к ответственности.
– Вы грустный, – сонно произносит Алеша. – А ваша жена не поругает, что вы чужого ребенка привели? Вы из-за этого…
– Нет, Алеша, не поругает. – Хмыкаю в ответ.
– А у вас есть дети? – дожевывая бургер, протягивает он.
– Нет.
«И не будет, – добавляю мысленно. – Паротит или, попросту говоря «свинка» он такой… Не щадит даже лучших представителей мужского пола. И жена моя уже их и не ждет… Детей».
– Понятно, а как ее зовут? Ну… вашу жену. – Ну и болтун растет!
– Маша. Мария Сергеевна. Только ее нет дома, она в гости к родителям уехала. Будем с тобой одни куковать.
Паркуюсь на стоянке возле дома и помогаю выбраться Алеше. Он что-то лопочет, пока мы бредем к подъезду, а я не сразу замечаю свет, струящийся из окон кухни…
Вставляю ключи в замочную скважину, обнаруживая дверь незапертой. Толкаю ее осторожно, прикрывая мальчика собой… Мало ли каких к нам гостей принесло – Константин Духин к своим тридцати двум годам много людей пересажал…
– Маша? – удивленно вскидываю бровь, завидев жену на пороге. – Ты же хотела вернуться в субботу?
– А вернулась сейчас. Нечего мужа надолго одного оставлять, а не то… – она замечает Алешу. Удивленно распахивает глаза, издает стон изумления. – А не то он… заведет себе детей. Костя, ты мне можешь это объяснить? – ее палец прочерчивает в воздухе дугу, а взгляд намертво прирастает к Алеше…
Глава 6
Костя.
Не знаю этого Константина Духина – благородного и понимающего человека, в кого я превратился за сутки. Зажатая в пальцах сигарета медленно тлеет, а вместе с ней и время моего ожидания… Я мог бы начистить этому «мужу» морду и потребовать объяснений прямо в палате. Не церемониться с Весной, а вцепиться в худенькие плечи и трясти, пока она не скажет правду. Но я отступил… Мало того – позволил Весне сохранить видимость контроля над ситуацией. Перед глазами против воли всплывает ее бледное лицо, синие озера глаз, гладкие щеки в обрамлении пышных кудрявых волос. Надо было ей еще резинку для волос в «Ленте» купить… Черт, и почему я об этом думаю? Вновь погрязаю в ней как в омуте? Пачкаю себя мыслями о предательнице? Пропащей, неверной… Матери моего сына, которого она скрыла.
«– Врач не смог дозвониться моему мужу…»
«– У меня нет папы!»
Весна так уверенно тараторила про мужа, что и сама на мгновение поверила в этот бред. И этот Илья… У него даже плечи расправились от неожиданности и гордости. Я бы мог рассмеяться и выгнать этого хлюпика вон, но не стал… Сам не знаю, почему? Возможно, из-за ответственности перед сыном? Мне же теперь надо быть примером для мальца?
Стряхиваю пепел и глубоко затягиваюсь. Сто лет не курил. Да-а, майор Духин, ну ты и докатился… Краем глаза замечаю вышедших из главного входа Илью и Алешу. Мальчик идет стороной. Понурый, какой-то подавленный, он неуверенно тянется к Илье, а тот осторожно берет его за руку. Поднимаюсь с лавочки больничного сквера и возвращаюсь в больницу: Весне не уйти от разговора. Вот Маше удалось… Она не услышала от меня, чего хотела. Нервно облизывала губы, часто дышала, как бегун перед стартом, раскраснелась в предвкушении знатного скандала, но… я не дал повода. Отрапортовал коротко, что Алеша Завьялов – внук задержанного преступника, его мать внезапно заболела и прочее бла-бла… И молча ушел в комнату. Спали мы с Алешкой тоже вместе, хоть это и вышло случайно. Маша долго ходила по коридору. Останавливалась и замирала возле двери на бесконечную, тянущуюся как резиновая минуту. Дышала, а потом возвращалась в супружескую спальню. А я читал и читал ему сказки – моему сыну… Прямо с экрана телефона читал, потому что детских книг у меня дома отродясь не было… Как заведенный читал, инстинктивно желая компенсировать время, когда меня с ним не было… А после уснул сам. Проснулись мы с Алешкой поздно – Маша уже ушла на работу. Я вымылся в душе, помыл и переодел пацана, сварил ужасную кашу, которую он героически съел.
Сую в рот пластинку мятной жвачки и пешком поднимаюсь на второй этаж. Время посещений больных в реанимационном отделении давно прошло, но сердобольная медсестра меня пропускает. Коротко стучусь в дверь и, не дождавшись ответа, вхожу. Весна посвежела: на щеках появился чуть заметный румянец, а в глазах живой блеск. Хотя… Может, она просто обрадовалась визиту своего ухажера?
– Константин Андреевич, я
