Мужчины считают, что дети — это счастье.

Ландар просто испугался своего счастья. Вот и все.

Такое объяснение меня вполне устраивало, несмотря на возражения тетушки Мэйбл.

Я смотрела на девушек, которые так и не притронулись к шали. Меня начинало это злить.

— Мы не можем, — послышались голоса. — Она очень дорогая… У нас рука не поднимается…

— Послушайте, — прокашлялась я. — Если мы сможем создавать такие шали, я каждой из вас дам такое приданое, что вас с руками и с ногами, замуж возьмут! Даже с десятком внебрачных детей!

— Обещаете? — спросили девушки, переглядываясь.

— Да, обещаю, — произнесла я.

Шаль снова взяли в руки, но тут же отложили.

— Все равно страшно! — скуксились девушки. — Это же такая дорогая вещь! Тем более тетушка Мэйбл не хочет, чтобы мы ее распарывали!

— Портьте! Я разрешила! — произнесла я, глядя на тетушку. — А вам, тетушка Мэйбл, я тоже готова отсыпать денег, если вы не будете сбивать с толку! Ребенка надо чем-то кормить! И нам самим нужно что-то есть! Так что либо вы прекратите свою истерику, либо… выйдете вон из комнаты!

О, как я загнула!

— Хорошо, — проворчала тетушка Мэйбл. — Я разрешаю.

Я покормила ребенка и села рядом со служанками, взяв в руки ножницы. Я собиралась надрезать одну ниточку, чтобы потом найти ее конец… Только я стала присматриваться, как за спиной послышался громкий всхлип: «Ааааа!»

Я обернулась, видя, как тетушка Мэйбл хватается за сердце.

— Я еще не режу! — произнесла я уставшим голосом.

— А? Не режете? Ну ладно… — выдохнула тетушка, а ее рука сползла с сердца.

Может, узелок где-то в уголке?

Я всматривалась в ткань, снова беря в руки ножницы.

— Ой! — громко пискнула тетушка Мэйбл. Создавалось впечатление, что я ей аппендицит без анестезии вырезаю!

— Да что вы в самом деле! — обернулась я, видя как тетушка с прикрытыми глазами сползает по креслу умирающим лебедем.

Увидев меня, она тут же приоткрыла глаз.

— Я просто подумала, как вы ее режете! — пролепетела тетушка Мэйбл.

Я пообещала себе не оборачиваться. Такое чувство, словно я не шаль, а тетушку режу! Ей-богу!

— Кажется, я нашла узелок! — послышался неуверенный голос кормилицы. — Не уверена, но… Дайте ножницы…

— Не может быть! — обрадовалась я. — И где же он?

— За литерой! Видите, тут вышиты инициалы мастера. Я осторожно ниточку поддела, а вот и он!

— Ты молодец! — обрадовалась я, срезая узел под оханье тетушки. Ниточка быстро побежала по петелькам, а я понимала, что догадка с ниткой разного цвета была самой верной!

— О! А! — корчилась тетушка в кресле, словно из нее изгоняют демона.

Я медленно сматывала клубочек, рассматривая каждый ряд.

— Похоже на тунисское вязание, — рассмотрела я, глядя на характерные малюсенькие крестики. Точно! Это же оно!

То есть, в этом мире кто-то изобрел что-то похожее на тунисское вязание, и решил не делиться секретом мастерства!

— Вы знаете, как это вяжется? — спросила меня кормилица.

— Кажется, да, — заметила я, всматриваясь детально. Вот почему они так ценят эти вещи. Такое вязание никто не смог повторить. А я попробую!

Чувство радости заставило меня вздохнуть полной грудью. Спину снова схватило, а я поморщилась.

— Теперь надо раздобыть крючки и нити! — объявила я. — И замерить размер изделия. — Я попробую показать вам, как это делается и…

Я не успела договорить фразу до конца, как вдруг услышала голос тетушки Мэйбл. Она стояла у окна, а потом обернулась к нам.

— Там… Там приехала карета! — сглотнула тетушка Мэйбл, расстерянно глядя на меня. — Вероятно, это — ваш муж вернулся!

Я бросила шаль и направилась к окну. Действительно. Под домом стояла черная карета, заляпанная грязью.

— А я говорила! Говорила, что он вернется! — послышался голос тетушки Мэйбл. — А вы мне не верили! И даже ребенка назвали не в его честь! А ну быстро ложитесь в постель!

Глава 10

Я уже поняла, что тетушка Мэйбл — это десять килограммов нравоучений, двадцать килограммов истерик, а все остальное приходит на доброту и заботу.

— Нет, я встречу гостя лично! — произнесла я, глядя на часы. Столь поздние визиты меня слегка пугали. Поэтому я решила пойти не одна, а с кочергой. Если что-то мне не понравится, то вежливая кочерга тоже поздоровается с гостем.

— Зачем вам кочерга⁈ — ужаснулась тетушка Мэйбл. — А вдруг это ваш муж!

— Тогда она тем более пригодиться, — усмехнулась я.

Мне срочно нужен разговорник брошенной жены. От «ах, ты, скотина такая!» до «я зарекалась с тобой связываться!».

— Вы куда собрались в таком виде⁈ — ужаснулась тетушка Мэйбл. — Это же верх неприличия встречать гостей в ночной рубашке! Что о вас подумают!

— Вы время видели? — спросила я, кивая в сторону часов. — Приличные люди в такое время спят, а не наносят визиты!

— Давайте лучше я! — произнесла тетушка Мэйбл. — Я хотя бы одетая! А еще я вам не выговорила за то, что вы снова кормили ребенка! Что вы будете делать, если у вас обвиснет грудь?

— Закину ее на плечо! — выдохнула я.

Правила приличия строились в колонны и маршировали в узкое анатомическое отверстие, когда я направилась в сторону двери. Ходить все еще было больно, к тому же спину тянуло. Но я вышла в коридор, спускаясь вниз по ступеням.

Громкий стук заставил меня насторожиться и расслабиться одновременно. Вряд ли разбойники, прослышавшие о нас, будут вежливо стучаться в двери.

Я подошла к двери и осторожно спросила: «Кто там?».

— Откройте! — прорычал голос за дверью.

Я открыла ее, видя на пороге высокого разъяренного незнакомца.

Одет он был изысканно. Белоснежное жабо было сколото сверкающей брошью, темно — серый камзол с коричневыми отворотами играл дорогой вышивкой. На руках у незнакомца были темные перчатки. Штаны облегали стройные ноги, а голенище черных сапог с вычурными застежками подчеркивали накачанные икры.

Я подняла глаза на его лицо, которое смело можно назвать красивым, если бы не его выражение.

Светлые волосы разметались. Я мельком увидела, как синих глазах кто-то клепал гильотину, а палач точил топор.

— Значит так, да? — резко с порога произнес незнакомец, а я подняла бровь. Он прошел в коридор, бросив удивленный взгляд на мою ночную сорочку. Я стеснительно прятала кочергу за спиной, видя, как незнакомец просто дышит яростью.

— Вы в курсе, что из-за вас только что разорвалась моя помолвка? — прорычал он, резко повернув голову в мою сторону. Я подняла вторую бровь. — После того, как ваш супруг заявился с претензией!