Похоже моя родня напросилась на пытки и тройственные казни. Отправить ребенка в тюрягу, так еще заразить черной дрянью. Они там что совсем отморозки!

Тройственные казни — это дело забавное. Пытаешь ублюдка до смерти, убиваешь мозг, а потом воскресаешь, создавая искусственную мозговую активность, так повторяется раза три или больше. Нерадивый испытывает незабываемые ощущения, пока окончательно не отправляется в мир иной.

Любо-дорого вспомнить. Сейчас бы просто остаться в живых, не говоря о большем.

Напрягаюсь изо всех сил. Перегружаю хлипкое тело магией так, что оно чуть не взрывается. Это не дает результата. Странная напасть лишь усиливается, не давая нормально дышать. Еще секунда, и могу умереть, как вдруг приступ резко проходит.

Мне сразу становится легче, будто испил живых вод из источника Мории. На лице появляется улыбка, я чувствую расслабление и отрубаюсь на несколько сладких минут.

Радость быстро проходит. Я не устранил причину недомогания, значит приступ скоро вернется. Помимо этого, уши ласкают звуки райской музыки, которые делают:

— Хрр-хра-а-а! Хра-хр-р-р!

Не желая медлить, насылаю на храпуна проклятье. Не такое сильное, каким наградил Марью Ивановну. Мальчишка храпит не специально, плюс многие это делают. Тут нет большого зла, просто слегка раздражает.

В общем, как только мелкий начнет храпеть, ему привидится дурной сон, где он будет чувствовать себя неловко, боясь даже пикнуть, не говоря о большем.

Вскоре наступает желанная тишина. Ну вот, так-то лучше. Можно заняться магией, не отвлекаясь на лишние звуки.

Помедитировав еще малость, понял, что пора спать. Это раньше бодрствовал больше недели, например, когда спасал империю от нашествия Диких. Потом заряжался с помощью артефакта, дремал два часа и был как огурчик.

Теперь ситуация изменилась. Растущему организму, который поражен некой дрянью, нужен хороший сон. Пришлось оторваться от магических практик и хорошенько поспать.

Утром неплохо повеселился, слушая байки пацана, который ныл, что его во сне пытала сисястая барышня.

Мол, некая тетя закрыла мелкого в комнате и заставила учить длинный стих. А если тот издаст звук, грозилась раздеться и танцевать голой прям на его столе.

Я наслал на парнишку один из его частых страхов. Не знал, что он голых теток боится. Надо победить эту фобию, а то в будущем будут проблемы. Но пока мелкий на полном серьезе рассказывал «страшную байку».

У мальцов постарше загорелись глаза. Спросили, как выглядела тетка, когда оголилась.

— А я почем знаю, я же молчал! — со страхом выпалил мальчуган.

Старшие тут же заржали, назвав того дураком. Младшие долго чесали головы, не понимая, зачем вообще разглядывать голых теток? Ох детвора, и я теперь тоже мелкий на долгие несколько лет.

Шутки кончились быстро. Нас ожидала поверка, завтрак, потом учеба. А дальше работа за компьютерами почти на полдня. Типичная рутина для этого места. А вот утро Марьи Ивановны было весьма необычным. Я б сказал, даже ярким и креативным.

* * *

Ирина Петровна зашла в уборную перед началом работы. Сделав свои дела, она долго крутилась у зеркала, чтоб добиться идеального внешнего вида.

Воротник блузки, пиджак, шарфик под горлом: все должно сидеть идеально. Но это не самое главное. Куда важней строгий взгляд и суровый вид. Ей нужно усмирять отряд десятилетних придурков, заставляя тех безупречно работать.

Иногда Ирина задумывалась над тем, что с детьми поступают слишком жестко. Но ей платили хорошее жалование и проводили специальные тренинги.

Она не великая героиня и не дочь самого императора. Ей надо зарабатывать на жизнь, а остальное неважно. К тому же, ее место заняла бы другая женщина. Она вряд ли кому-то поможет, если просто уволится.

Ирина привела себя в порядок и успокоила совесть, готовясь идти в аудиторию. Как вдруг в коридоре раздался топот. В туалет ворвалась старшая надзирательница Марья Ивановна. Лицо ее было бледным, губы слегка дрожали, руки мелко тряслись, а изо рта вырывались несвязные звуки.

— Господи, Марья Ивановна, что с вами случилось? — выпалила Ирина Петровна, резко меняясь в лице и сбрасывая «суровую маску».

Марья оглянулась по сторонам, заперла входную дверь, и положила дрожащие руки на плечи младшей коллеги.

— Ира, можно тебя попросить? — произнесла таким тоном, будто за ней гналась толпа зомби.

— Да, разумеется, все что угодно! — воскликнула Ирина Петровна, готовясь к самому худшему.

— Фух, слаба богу! — выпалила коллега и начала расстегивать блузку.

Затем стянула вниз лифчик, и перед квадратными глазами Ирины возникла крупная чуть обвисшая грудь взрослой женщины.

— Давай, скажи, только честно! У меня там совсем ужасно? Прошу, не томи… Нужно, чтобы кто-нибудь посмотрел! Умоляю! — тараща безумные глаза, прокричала Марья Ивановна, тыкая сиськи в лицо сослуживицы.

— Эмм, погодите… В смысле, я немного стесняюсь, — с трудом выдавила Ирина, отступая к туалетным кабинкам.

— Говори! У нас мало времени! Что ты видишь, давай!

— Ну… если вы хотите знать мое мнение. То у вас все вполне хорошо, — заливаясь краской выдавила Петровна и натянуто улыбнулась.

— Что? В каком смысле? — с недоверием спросила Марья, продолжая стоять полуголой.

— Эээ в самом прямом. Конечно, форма немного нарушена, есть легкое провисание. Но знаете, возраст такой, вы уж меня простите. У меня тоже не все идеально. Да и размер чуть поменьше.

— Какой размер, чтоб тебя? Что ты такое несешь? — выходя из себя, бросила Марья Ивановна.

— Ну… их… ваших… форм. Я имею в виду, — чуть не подавившись собственным языком, пролепетала Ирина.

— Причем тут вообще мои «формы»??? Как много у меня там волос? Что это может быть, как их вывести⁈ — заорала так, что уборная затряслась.

У Марии с утра возникла небольшая проблема. Она проснулась с зудом груди и заметила, что та покрыта черными чуть кудрявыми волосами длиной сантиметра четыре.

Разумеется, это была иллюзия, которую наслал телепат. Но Ивановна об этом не знала и перепробовала кучу зелий и мазей, пытаясь вывести несуществующую растительность.

Последняя резко меняла цвет, становясь то зеленой, то розовой. Иногда удавалось убрать часть волос, но те появлялись вновь, становясь еще гуще.

— Во-во-волосы? — не своим голосом переспросила Ирина. — Тут освещение не особо, я так не могу разглядеть. Но если есть волосинки… то можно как-то пинцетом. Наверное.

— Ааа хватит надо мной издеваться! Какой еще нахрен пинцет! У меня мутация, меня отравили. Еще скажи, что не замечаешь! —