Шрифт:
Закладка:
Иногда воспоминания, подобно минометному обстрелу, непредсказуемо врываются в твое подсознание, разбрасывая осколки. В черепной коробке происходит бум. Ты все так же стоишь. Внешне тебя не отличить от прежнего тебя, но внутри что-то происходит. Тебе тяжело понять, как простая мысль, воспоминание о прошлом может изменить тебя и отношение к окружающему миру.
И вот снова. Нежданно воспоминания ворвались в мое подсознание, кусая его изнутри своими гнилыми зубами. Война шла уже третий месяц. Настало время самого жаркого и беспощадного месяца кровавого лета 2014-го – августа.
Мой мозг устроен так, что цифры практически не воспринимает. На уроках истории я всегда не мог запомнить самые значимые даты, потому что набор сухих цифр никогда не мог закрепиться в моей памяти. Я не смогу назвать конкретные даты, потому что происходящее в Донецке в августе 2014-го перемешалось. Помню, что не мог разобраться, где я. Проснулся.
– Опять бомбят. Ты спи, – сказал сонному мне отец.
Я заметил, что было уже светло, но просыпаться не хотелось. Все перемешалось. Сон был спасителем от ужасной реальности. Каждый раз, засыпая, я надеялся, что проснусь, и весь этот хаос окажется лишь страшным кошмаром. Бои шли днем и ночью без остановки. Перемирия ещё никто не подписывал, и поэтому мы не знали, к чему себя готовить. В коридоре ждал тревожный чемоданчик. В нем были все необходимые документы на случай бомбежки. Мы знали, что его нужно будет схватить одним из первых, если в наш дом попадут. Этот чемоданчик был нашим билетом в новую жизнь, если нам удастся спастись после обстрела.
День и ночь перемешались. Я больше не осознавал, что сейчас день и нужно бодрствовать. Ночью я не понимал, что нужно спать. Сплошной сумбур. Будто зомби. Не живой. Не мыслящий. И в то же время сосредоточен. Нужно следить за сводками с фронта. Читать новости. Переговоры. Обстрелы. И ситкомы в интернете, отвлекающие от страшного бытия. Будто в трансе, я не мог понять, что происходит и реально ли то, что сейчас творится за окном.
Я чувствовал, будто меня кто-то преследует. За каждым моим шагом кто-то наблюдает. Дышит тебе в затылок. Ты пытаешься убежать, но липкий взгляд смерти все время рядом. Не отпускает. Он вцепился в твою спину и идет вместе с тобой, куда бы ты ни пошел. Чувство, будто ты на мушке у снайпера, который не нажимает на спуск, ожидая удачного момента для твоей смерти. Постепенно ты привыкаешь к нему. Ты можешь даже поздороваться с ним и таким образом дать ему понять, что не боишься. Тогда, быть может, он переключится на кого-то другого, а потом в сети ты натыкаешься на видео и фото очередного обстрела северных окраин города. И постепенно, с каждым новым днем или новой ночью смерть приближается к тебе.
В какой-то момент ты пытаешься смириться с этим. Главное, что ты дома. Здесь твои родные. И они живы. Что может быть важнее? Деньги? Айфон? Машина? Квартира? Нет же! Вот ты сидишь рядом со своими родителями. Вы обсуждаете то, что у любого здорового человека вызовет панику, но вы говорите. В мирное время ты бы грубо ответил, не подумав, что можешь обидеть родных, но сейчас вы единое целое. Вы вместе должны спастись. Пережить очередной день. Просто быть рядом.
Я это понял, когда впервые услышал «град». Очередной не то день, не то ночь. За окном было темно. Но я продолжал плавать в пространстве. Уже стало привычкой жить не по часам, а по обстрелам. От обстрела к обстрелу. За окном гремели тяжелые орудия. Но это было далеко. Мы уже научились это понимать, поэтому продолжали смотреть телевизор, пытаясь отвлечь себя от мыслей о войне. На мгновение стало тихо. Это мгновение казалось вечностью. Так тихо ещё не было за весь август. Мы даже могли слышать, как за окном разговаривают парни из соседнего подъезда. Тишина казалась чем-то нереальным. Это ведь неправда. Не может быть.
Какая тишина?! Мы её не знаем. Это происходит не с нами. Наша реальность – война, гул двигателей истребителя, залпы артиллерии и минометные обстрелы. Тишина – это вымысел. Она по телевизору, в мирных городах, там, где звезды снимаются в кино, а простые люди ходят на них посмотреть в кинотеатры. Тишина – признак пластмассовой жизни. Не настоящей. Придуманной кем-то. Кем-то таким же нереальным, как и эта тишина.
Нам стоило насторожиться. Но мы поддались соблазнительной тишине. Она расслабила. Дала подышать. Наполнить легкие воздухом. Чтобы в следующий миг подвешенную в воздухе тишину пронзил запуск реактивных ракет. Этот звук мне не с чем сравнить. Если вы не слышали ранее, как работает БМ-21 «Град»… С этим звуком, разрывающим в клочья пластмассовую тишину, к нам в дом ворвалась реальность. Это потом мы поймем, что это был запуск, но в тот момент мы думали, что небеса падают нам на головы.
Вместо парализующего страха контроль надо мной взяли инстинкты. Инстинкт сохранения. Не самосохранения. Я сорвался с дивана. Перед глазами – моя маленькая сестренка, будущая первоклассница, безмятежно спит. Она видит прекрасные, цветные сны. Что ей снилось в тот момент? Какие причудливые узоры рисовал её детский мозг? Но в тот момент я думал лишь о том, как её спасти. Как утопленник хватает ртом глотки спасительного воздуха, я вцепился в плед, которым укрывалась моя сестренка. Уже не помню, как мы оказались в прихожей, но, когда я снова пришел в себя, я лежал на маленьком детском тельце.
– Мне страшно, – сквозь рев реактивных ракет я услышал под собой детский крик.
– Не бойся. Это салют. Сейчас все пройдет, – пытаюсь обмануть и её и себя.
Я пытался считать секунды, но в голове таких цифр уже не было. Не хватало моих познаний в математике, чтобы сосчитать, сколько мы просидели в прихожей. Это самое безопасное место в нашей квартире, потому что там нет окон. Безопасность относительное понятие на войне. Иногда прямое попадание удается пережить, а иногда маленький осколок пробьет твой висок, и ты, обмякший, лежишь на асфальте, истекая кровью. Мне казалось, что время остановилось. За окном было светло, как днем. Точнее, это было больше похоже на закат. Романтический. Алый закат, где-то на побережье. Такой оттенок оставляют ракеты, когда взлетают вверх.
И вдруг все закончилось. Снова убивающая
