Шрифт:
Закладка:
– Звучит балачка ручейком
Из глубины веков, певуче.
И я с ней сызмальства знаком.
Она – как песня, как созвучье.
В ней дух исчезнувших времен,
В ней жизнь, события и люди.
Глубоким смыслом наделен
В ней каждый слог, как цвет в этюде.
Билый с удовольствием процитировал первые четверостишья.
– Слушай, Микола, ощущение, что ты рифмы писал, а не дед ваш! – заметил граф.
– Не перебивай, друже, – парировал казак. – Весь смысл стиха в его непрерывности.
Иван кивнул головой, соглашаясь.
Лэлэка, хата и дымарь,
Раины, баз, стреха́ и ерик,
Кабыця, грубка и лыхтарь,
Буряк, кавун, макуха, велик.
Билый смаковал каждое слово, произнося их не торопясь. Все они, знакомые с малых лет, напоминали ему о станице, в которой он уже порядком не был. Суздалев медленно перевел взгляд с друга, которого до сего слушал со вниманием, на другой конец улицы. Стих, несомненно, был хорош, но ему, баловню судьбы, одному из тех, кого называли столичной элитой, внутренний душевный подъем не давал покоя. Все его нутро желало праздника, и ужин в ресторане был лишь незначительным эпизодом этого праздника, его началом. Душа пела и хотела большего. И это большее в изысканных платьях проходило мимо него по той же самой улице, по которой они шли с казаком Билым к ресторану. Взгляд графа скользил по представительницам прекрасного пола, словно выбирая самый прекрасный цветок из благоухающего ароматами букета. Вдруг Иван остановился и не отрываясь уставился в одну точку. На противоположной стороне улице мелькнуло пышное розовое платье. Его обладательница – юная особа, прикрывая голову от ярких солнечных лучей зонтиком, казалось, не шла, а плыла над мостовой. Суздалев, будто завороженный, не сводил взгляда с красавицы. Она приближалась. И хотя их разделяло некоторое расстояние, уже отчетливо можно было разобрать черты лица девушки. И тут Ивана словно током пронзило. По спине пробежал холодок, и лоб покрыла испарина. Не замечая этого, он продолжал смотреть на девушку, не отрывая взгляда.
Здесь в каждом слове красота!
Душе тепло и сердцу радость.
Балачка простотой мила,
В ней есть особенная сладость.
Звучит балачка, что ручей.
В ней связь невидимая с прошлым.
В ее сакральной глубине
Кубанский код Сечи заложен.
Казалось, что слова его боевого товарища доносятся откуда-то издалека, из параллельной вселенной. Суздалев уже не слышал их отчетливо. Он был полностью поглощен видением, посетившим его и в один момент овладевшим его сознанием.
– Ванюша!
Сознание графа стало недосягаемым для реальности. Он не видел и не слышал ничего.
– Иван! – голос прозвучал громче, и чья-то рука опустилась на его плечо. – Ваше сиятельство! Вы где?! – голос односума стал отчетливым, выводя Суздалева из оцепенения.
– А?! – с трудом оторвав взгляд от прекрасной незнакомки, все еще растерянно спросил граф. – Что? Ты что-то сказал? Извини, Николай Иванович, – серьезно тихим голосом добавил Иван. – Я словно в наваждении каком-то был. Еле вынырнул. Да и признаться, не хотелось.
– Что, что? – усмехнувшись, переспросил Микола. – Я уже понял! Ты где был последние два четверостишья? Ты их вообще слышал? Я тебе такие прекрасные стихи читал! Так старался! А ты заснул, что ли?!
– Слушай, Микола, не сердись, – пропуская слова друга мимо ушей, сказал Иван и усиленно потер лоб, полный смутной тревоги и раздумий. – Странный вопрос сейчас прозвучит. Ты в привидения или, скажем, в переселение душ веришь?!
Билый, слегка смущенный вопросом друга, не нашел мгновенно что сказать. Пауза длилась с минуту. Микола соображал, куда клонит его друг, а главное, что могло побудить весело настроенного Суздалева кардинально измениться в лице, так, будто он и впрямь увидел приведение.
– Тюю, Иванко, – усмехнулся казак, решив всё обратить в шутку. Хоть чувства его, как истинного христианина, и были зацеплены. – Верю в Бога, а в приведений нет. Стало быть, и бояться их желания не имею!
Суздалев переминался, растерянно трогая себя за пуговицу на жилетке. Решил пуститься в объяснения.
– Ты за курганы степные что-нибудь слышал? Ведомо тебе? – Иван неопределенно пожал плечами. – Так вот, тюркские народы, те, что по степи кочевали в стародавние времена, в курганах хоронили погибших воинов и родичей своих. У нас за станицей их тоже насыпано немало. Мы малыми еще в детстве в ночное, коней на выпас к тем курганам гоняли. А чтобы в ночном не спать, страшилками друг друга стращали. Мол, выходят из могил по ночам души басурманские и рыщут по степи, кого бы поймать и с собой утащить в мир подземный. Словом, байки это все, Ваня! А вот то, что в крови у нас, казаков, тюркская кровь отчасти течет – это уже истинная правда. К примеру, в станице у нас казак живет Иван Колбаса. Род его из сечевиков ведется. А фамилия у него как есть тюркская. «Кол» – с тюркского переводится как рука, а «бас» – давить. Что означает, предок его дальний недюжинной силой обладал и…
Микола не закончил, Суздалев перебил его, вставив:
– А я, кажется, начинаю верить.
Казак вздохнул – ведь на самом интересном месте остановился, про род свой рассказывал. Ну, где же у графа терпение?
«Сиятельный» друг уже полностью пришел в себя, и прежняя веселость постепенно возвращалась к нему. Он вновь посмотрел в сторону прекрасной леди, остановившейся, чтобы, по всей видимости, перейти улицу.
Микола поймал взгляд друга и улыбнулся.
– Все ясно, какое приведение посчастливилось увидеть вашему сиятельству! – шутливо отозвался казак и добавил: – Неужели струхнул?! Не похоже на тебя! Давай, кадри. Про шар ей воздушный расскажи. Может, будет слушать. А потом пригласи лягушек есть. Тьфу ты! Будь они неладны!
– Не в том дело, дорогой ты мой человек! – хлопнул по плечу друга граф. – Внимательней посмотри! Никого не напоминает?
Микола пристально, но так, чтобы не привлекать внимания девушки, посмотрел на нее. Она, взглянув по сторонам, еще раз убеждаясь, что улица свободна, сделала шаг вперед. Легкая улыбка озаряла ее прекрасное, молодое личико. В одной руке она держала легкий зонтик, в другой – небольшую дамскую сумочку в тон ее платью. Шляпка покрывала ее голову, обрамленную аккуратно уложенными темно-русыми волосами.
– Перестань накручивать себя, друже! – понимая, куда клонит Иван, попытался возразить Микола. – Если она и похожа
