Время шло, а вестей слева – мол, приготовьтесь, начинаем отход, – всё не было, хотя держаться Савиньяк собирался не больше часа. Разжечь «павлинам» аппетит, поманить близким успехом – как раз хватит, а дальше-то чего упираться, теряя людей? Но вот нет гонца и всё, а ты сиди и гадай!

Полковник сдунул в сторону летящую к нему паутинку с серебристым паучишкой на конце и махнул рукой поджидавшим неподалеку «старшим», которых на талигойский манер называл капитанами. Достойная четверка – все познавшие и пламень, и камень ветераны – без суеты и при этом быстро выстроилась перед вожаком. Длинные лошадиные физиономии и хитроватый прищур превращали «капитанов» в почти близнецов, но родство там и не ночевало. За Шпрехау все такие хитрые – вроде пастухи пастухами, а к гаунау за добром как к себе домой ходят, да и с ответными гостями на разных тайных тропках привычно режутся, но вид при этом ни разу не разбойничий. Если б не шрамы, хоть сейчас в негоцианты, а то и в клирики, впрочем, в Бергмарк каждый сам себе пастырь.

– У меня возникли сомнения, – в юности лающий горский выговор фок Варзов не давался, но к тридцати полковник заговорил свободно, хоть длиннющих бергерских фраз с бесконечными уточнениями так и не освоил. – Нам предписано ждать приказа, однако его нет. Прошло много времени, «левым» давно пора отступать, а нам – нападать на их преследователей. Может быть, наши просто задерживаются, но на войне нельзя гадать, надо знать, так что обычных дозоров сегодня мало. Отберите самых шустрых и глазастых и разошлите, как вперед, поближе к сражению, так и назад. Нас не должны застать врасплох, если имперцы начнут обход, а Савиньяк почему-то не предупредит. Говорите.

– Нечего говорить, – Длинный Ульрих часто отвечал за всех на правах самого везучего, а, значит, первого среди равных. – Мы не понимаем причины, по которой нас сорвали с заранее выбранного хорошего места, и не имеем своевременных вестей от тех, кому должны помогать. Значит, нужно идти и смотреть.

2

У начальства все опять пошло не так, это Стивен понял сразу. Кто-то что-то, кошки их раздери, очередной раз проспал, и сейчас опять будет как при Лаутензее… Вот ведь пакость, и ведь даже не спросишь: на глазах толком не обстрелянных соседей нужно источать уверенность.

– Господин полковник, – командир третьей роты ждать и молчать не умел, – а что мы? Ну, раз так…

– Скоро все узнаем, а пока взгляните своими глазами.

Трубу Хейл на правах командира лучшей роты получил первым. Изначальные позиции Савиньяка за оврагом были видны плохо даже в окуляр, но понять, что черно-белые знамена на месте, а значит, своя пехота никуда не двинулась, капитан смог. А если глянуть в сторону «павлинов»? Тут местность открытая, и все видно гораздо лучше.

Так, пехота под золотыми имперскими штандартами то ли готовится к новой атаке, то ли просто топчется на месте… Ага, вот и то, что разглядывал Пуэн. Похоже, Савиньяк собрал всю свою конницу и сейчас, обогнув вражеские баталии, на рысях идет дальше, навстречу лавине чужих всадников. Закатные твари, зачем?!

Решил прорваться к главному «павлину»? Нелепость. Конницы у имперцев куда больше, причем не меньше трети – тяжелая латная. Надеяться, что от такого удара враги побегут, глупо – в глубине гайифских построений на широкой, словно специально для того разровненной луговине, бурлит целое конное море. При таком раскладе никакие лихость и доблесть не пересилят. Охватят с флангов, начнут сбивать в кучу… ага, еще и пехота сзади приложит! Но зачем-то же Савиньяк в эту западню полез? Неужели так недооценил «павлинов» по сравнению с северными «гусями»? Да нет, не может быть. Тогда что за ерунда там творится?

– Хейл, имейте совесть, мы тоже посмотреть хотим.

– Смотрите.

Что за кошка цапнула Савиньяка, не понять, но это не глупость и не молодечество. Генерал рискнул, либо углядев шанс выиграть по-крупному, либо потому, что иначе вообще не выходило.

– Ну, Стивен, что скажешь?

– Ничего, – зачем финтить? Умней, чем ты есть, все равно не покажешься. – Но это не ошибка.

– Ну, спасибо. Объяснил.

Пока еще бесполезный ветер за неимением дыма хлопал тканью знамен, трепал плащи и черно-белые султаны на офицерских шлемах. Созванные Пуэном к знамени командиры рот и полурот по очереди глядели за овраг, в меру сил и разумения пытаясь осмыслить увиденное. Осмысление по большей части сводилось к глубокомысленным «а Леворукий его знает» и «Савиньяку там виднее»…

– Да и «павлины» вам не дриксы с гаунау…

– Ну, наши здешние вояки пока тоже не ноймары…

– Тут баш на баш, но «этих» больше… Особенно, если считать Уэрту…

– С Уэртой не так и просто. Агарийцы в седле не ахти…

– Зато алатские панцирники кого хочешь сметут…

– Когда захотят. Агарийцев, будь их воля, они б в капусту изрубили…

Болтовню прервал конский топот. Мальчишка в изумрудной с розовым тунике оруженосца осадил недовольно мотнувшего головой линарца и возвестил ломающимся тенорком:

– По приказу командующего Второй Южной армии его величества Карла. Кто здесь полковник Пуэн?

– Я, – не скрывавший своей перевязи полковник все же счел уместным откликнуться согласно уставу. – Вверенный мне полк готов к выполнению приказа.

– Да будет так! – вестник с лихим щелчком открыл розовый футляр и вытащил сложенный и запечатанный листок. – Сражайтесь во славу Олларов!

Корявый разворот – Стивен, хоть и служил в пехоте, такого бы себе не позволил – и исполненный собственной значимости мальчишка уносится вдоль линии выстроенных баталий в сторону полка из Линарэ. Похоже, диспозицию и впрямь в последний момент поменяли, но зачем?

Изумрудное пятнышко исчезает из глаз. Ветер несет запах гари, кажется, он становится все сильнее. Полковник аккуратно складывает приказ и с недовольным видом убирает в поясную сумку.

– Господа, приготовьтесь к отступлению, – кислая мина как нельзя лучше соответствует словам. – Начать оное нам предписано по получении отдельного приказа. Пока же – ждать.

Отступать? И здесь тоже?! И куда, за Каделу? В Старую Эпинэ? В Олларию? Да пропади оно все пропадом вместе с таким командующим! Отступать… А Савиньяк вместо этого атакует, и не потому ли, что получил этот же подлый приказ?

– Возвращайтесь к своим людям, – чеканит Пуэн. – И готовьтесь, но только готовьтесь. Никаких самостоятельных действий. Вы меня поняли?

3

Месяц назад Дени Колиньяр ходил в адъютантах командующего и считал себя хорошим наездником, а Факела – отличным конем. Затем во Вторую армию прислали генерала Савиньяка. Свиты у него не имелось, и Манрик поделился своей, расставшись с тремя теньентами и легкоконным полуэскадроном. Это было сразу и понижением – от маршала к генералу, и честью – от ничем не примечательного старикана к герою Гаезау. Дени решил считать это честью, но сложности начались с первого же дня. Среди прочего теньенту пришлось