Это же надо, Майла опять ему отказала, притом второй раз: она, видите ли, боится, что и дети будут такими же, как он, – недалекими. Вон, о чем-то разговаривает с Ирмой, и смеются. И что ей не так? На лицо недурной, роста нормального, у отца денег достаточно, успокоится и решит все вопросы, в первый раз, что ли. Чуть погодя пристроит сына на какое-нибудь свое предприятие. А может, и в личное пользование выделит какое-нибудь. Крав оглянулся на девушек, которые опять засмеялись.

«Все-таки неплохую лошадку ей подарил отец на совершеннолетие, вон как танцует под ней! Говорят, да я и сам видел, что на центральной площади заложили большой магазин и что по окончании строительства хозяйкой его станет Майла», – перескочили его мысли.

И тут девушки в который раз звонко засмеялись, поглядывая на Крава, а тот понимал, что смеются над ним, и от этого его прямо скрутило от злости.

Вдруг ему показалось, что какой-то местный ублюдок не очень расторопно уступил им дорогу. Вот и повод сорвать злость появился, и Крав изо всей силы ожег плебея плетью. Тот вздрогнул от удара и шагнул дальше в сторону. Крав потянулся, чтобы еще раз хорошенько врезать, как он считал, нарушителю, оказавшемуся молодым парнем. Сзади задорно заулюлюкали друзья Крава, из такой же золотой молодежи города Михель. И это еще больше раззадорило Крава. Парень же спокойно наблюдал за тем, как Крав замахивается, и в момент удара вытянул руку и перехватил плеть. Дальше Крав помнил плохо, он почему-то ощутил рывок и, хоть и выпустил кнутовище, но на руке осталась петля. И он вдруг ощутил себя летящим, а потом жесткое приземление в пыль под ноги этому плебею и остальной кавалькаде своих друзей.

* * *

Дарк спокойно шел, разглядывая все вокруг. Он уже неделю жил в городе. Сегодня был день его рождения, и он отправился на рынок, решив немного себя побаловать и купить какой-нибудь деликатес. Увидев впереди несколько всадников, он предусмотрительно ушел с их пути. Это были молодые люди, в большинстве своем его ровесники. Дарк засмотрелся на одну из девушек, очень хорошенькую и милую, как вдруг его ожег удар, и он непроизвольно отскочил еще дальше от дороги. Компания молодых людей засмеялась, вместе со всеми смеялась и так понравившаяся девушка. Дарк даже забыл про боль, стало очень стыдно, и он решил больше не позволять себя бить. Где-то далеко в подсознании мелькало: «Уйди, не лезь на рожон, будет только хуже». Но Дарк воспротивился внутреннему голосу. «Нет, не уйду, я дворянин, а не смерд, и пусть этот титул здесь ничего не значит, но никто безнаказанно не имеет права ударить меня!»

Обидчик, с вытянутым лицом, тяжелой нижней челюстью и какими-то бесцветными глазами, злобно щерился. Он, видать, не желал останавливаться на одном ударе, поэтому уже правил коня в сторону Дарка и замахивался. Вот рука пошла вниз, еще мгновение – и Дарк выставляет руку, плеть наматывается на нее, он тут же сжимает ладонь еще сильней, захватывая витой ремень плети, и резко дергает, пытаясь вырвать плеть. Но получается еще лучше: вместе с плетью из седла вылетает и этот великовозрастный болван. Он зачем-то накинул петлю на конце черенка на руку. А всадники уже смеялись над одним из своих, допустившим такую промашку. Плюхнувшись под ноги Дарку и весь перемазавшись в пыли, обидчик вскочил и принялся орать и пытаться достать шпагу, висевшую на боку.

– Ты знаешь, кто я такой?! Как ты вообще посмел мне сопротивляться, смерд, я сгною тебя в тюрьме! – орал обидчик.

– Да мне все равно, кто ты, я дворянин и не позволю всяким уродам бить меня плетью.

– Ах, так ты дворянин! Тогда я вызываю тебя на дуэль тем оружием, которое при нас, здесь и сейчас. И чтобы ты знал, у нас в республике нет дворян, здесь не ценят дармоедов, скрывающихся под титулом. Так что, тварь, я тебя сейчас нарежу мелкими кусочками!

Друзья этого напыщенного молодого человека начали его отговаривать и предложили просто вызвать стражу. Но тот уже закусил удила, да и предполагал быстро разделаться с парнем, имея в руках шпагу против кинжала: очень уж хотелось блеснуть умением перед Майлой. Тем более уже не один месяц учился фехтованию, и учитель его хвалил за успехи.

Дарк, услышав про дуэль, сделал церемониальный поклон и достал свой кинжал. Конечно, кинжал против шпаги – это заведомый про игрыш, но отступать некуда, да и учитель говорил, что проигрыш в схватке начинается с мыслей о проигрыше. Так что надо выбросить из головы все мысли и сосредоточиться только на шпаге и ногах соперника.

Дуэлянты разошлись в стороны и по команде стали сближаться. Дарк обратил внимание, что соперник как-то странно держит шпагу. Вот он попытался сделать укол в руку, держащую кинжал, но все было сделано так коряво, неточно и медленно, что Дарк спокойно увернулся от атаки.

«Ха, да он неумеха, он шпагу в руках держать не умеет», – подумал он после такой же неумелой второй атаки, проведенной соперником. После очередной атаки в ту же руку Дарк, поднырнув под атакующую, высоко задранную руку, ударил соперника кинжалом в плечо и обратным движением, вырвав из раны кинжал, взрезал ему вены на запястье оружной руки.

На этом дуэль и закончилась: соперник лежал в пыли и выл диким голосом, пытаясь зажать хлещущую кровь из раны на руке. В этот самый момент подоспел наряд стражников, и Дарка проводили в местную тюрьму, а его соперника отправили к лекарю. Дарк вел себя абсолютно спокойно, он был прав и ждал, что скоро во всем разберутся и его выпустят. Но почему-то никто к нему не пришел ни в этот день, ни в следующий. Лишь два раза в день приносили мерзкую похлебку. Казалось, что о нем забыли. На все вопросы разносящий еду односложно отвечал:

– Разговаривать запрещено, – и шел дальше.

И Дарк снова валился на слежавшуюся солому, заменявшую ему постель. Ожидание развязки его очень тревожило, да что там тревожило, просто убивало. Но он крепился изо всех сил и не показывал своей тревоги. Правда, иногда метался по камере, как загнанный в ловушку зверь, чувствуя грядущие неприятности.

Пришли за ним лишь через неделю, и дознаватель сразу, не таясь, обрисовал ему его участь.

– Ты напал на мирно совершавших конную прогулку детей, их отцы управляют городом и провинцией, заседая в совете, при этом нанес серьезную рану одному из них, и, если бы не подоспевший наряд стражи, скорее всего, убил бы. Назови себя, кто ты и откуда.

Дарк назвал свое полное имя и место проживания. Дознаватель похмыкал, а потом предложил направить отцу письмо с просьбой о выкупе и назвал сумму в тысячу золотых, иначе его ждет вечная каторга на медных рудниках. Тысяча золотых – это был доход баронства за полгода, но будь выкуп даже в один золотой, Дарк все одно не стал бы писать отцу. Сам натворил, сам и выпутываться должен, парень, по своему убеждению, верил в законы и справедливое правосудие. И даже первое столкновение с несправедливостью, когда его обманом продали, по сути, в рабство, не смогло убить в нем эту веру.

– Подождите, о каком нападении вы говорите, ведь была дуэль, и были свидетели того, что этот парень вызвал меня сам.

– Аха-ха-ха, – засмеялся дознаватель, – вот как раз свидетели и сообщили, что это ты напал на них. И мой тебе совет – пиши отцу, иначе на медных рудниках даже такой молодой и здоровый парень, как ты, умрет через два-три года. Вот, подпиши, – и он протянул ему лист, который заполнял во время их беседы. Дарк пробежал глазами то, что было там написано, и отказался это подписывать. Его снова отвели в камеру и снова о нем забыли.