— Да, он удивителен… Вернее, был бы таким, если бы не носил ханьский меч, — тут же добавляет Сая, надменно задрав подбородок. — А так… дао принцессы Чен на его поясе наглядно показывает… ммм, непостоянство Данилы… — японка будто сама не понимает, что хочет сказать. Она нервно кусает губы, перебирая варианты слов. Вот бы нащупать что-нибудь пообиднее и одновременно не такое уж далекое от правды. — Да, точно! Этот русский способен менять союзников как перчатки. — Ее щеки розовеют от волнения.

Дзиро обдумывает слова внучки.

— А ведь ты права, Сая-тян.

— Конечно, дедушка! — радуется поддержке японка. А то она уже, по-честному, сама не была уверена в искренности того, что сказала. Сае даже в голову закралась мысль: а вдруг она просто хочет наговорить побольше гадостей про этого невозмутимого русского? Но раз дедушка поддержал её, значит, Сая не настолько несерьезная. Значит, Сая умеет дело говорить.

— Раз принцесса Ай отдала свою реликвию Даниле, значит ханьцы давно уже оценили по достоинству его способности, — продолжает старик Дзиро. — А мы вот тормозим.

— Вот именно, дедушка! Филинов совсем… Подожди! Что⁈ — опешила Сая, до которой не сразу дошел смысл сказанного. Японка с обидой смотрит на главу рода. — Дедушка, неужели ты считаешь, что мы должны соревноваться с ханьцами за внимание этого русского?

— Но посуди сама, Сая-тянко, — разводит руками Дзиро и кивает на контейнер. — Мы от этого Дракона не знали куда деться, а пришел Данила, и — вуаля! — чудовище валяется обессиленным в нашем ангаре, часть золота возвращена, а сам Данила уже громит этих иномирян, что натравливали на нас зверя.

— Так, дедушка, — до Саи начинает доходить, что тут дело нечисто. Похоже, её позвали не просто показать возвращенное золото, а для чего-то коварного. Глава рода, кажется, просто строит комедию.— Неужели ты хочешь как-то задобрить Филинова?

— Ну, для начала я надеюсь на выражение твоей доброжелательности к его семье, — пожимает плечами Дзиро, его лицо остается невозмутимым. — Будь более ласковой с ним и его женами. Покажи им свою коллекцию оружия, да и в целом поддерживай вежливую переписку с ними, когда они уедут. Ну и подари что-нибудь господину Филинову на память. Пускай не только принцесса Чен одаривает оружием нашего избавителя.

— Ммм, — Сая не хочет признаваться, но она и так уже взяла контакты у всех трех графинь, а также обещала Свете показать свои катаны с вакидзаси. Да и к тому же отложила драгоценный кинжал-танто, чтобы при первой возможности вручить Даниле. — Хорошо, так и быть, дедушка, — гордо задирает она носик. — Если ты просишь, я всё сделаю.

— Спасибо, Сая-тянко, — улыбается желтоватыми зубами Дзиро. — Я ценю твою жертву во благо рода.

Девушка расправляет плечи и с гордо выпрямленной спиной покидает кабинет. Лицо её невозмутимо. Вот так вам. Пусть теперь ценят её усилия и решимость.

* * *

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

— Госпожа, вы уверены? — спрашивает по телефону Гумалин. — Огромную толстую жердь с таким диаметром? Это же настоящая труба получается! Трубище!

— Именно так, — с улыбкой подтверждает Лакомка. — И конструкция должна быть высокой, как телебашня, чтобы вся Сковородщина была как на ладони. А еще надежной и выдержать дополнительный вес в двадцать тонн на вершине. Жердь-труба соответственно не должна гнуться.

— Ох, что же это за зверюга-то приедет! — вздыхает Гумалин. — Ладно, я нанесу укрепляющие руны на металлопрокат, а дальше уже рабочие соберут всё, что нужно. Они же и ангар построят рядом.

— Благодарю, — Лакомка вешает трубку и подносит к губам чашку кофе. — Простите, девочки. Так о чём мы говорили? Кажется, об осенней выставке кожи?

Маша Морозова с Настей Горнорудовой переглядываются. Девушки втроем собрались в кафе, чтобы посплетничать, а тут новости о таком грандиозном строительстве на землях Вещих-Филиновых.

— Да, кожа… — кивает Настя, ковыряясь ложечкой в фисташковом мороженом. — Лакомка, а если не секрет, зачем вы строите башню с жердью?

— Ах это, — улыбается альва. — Данила сказал, что у нас в роду скоро будет пополнение.

* * *

Королевский дворец Авиарии, штаб гвардии

— Библиотеку? — капитан удивленно поднимает голову от схемы дворца, разложенной на столе. — Зачем она понадобилась менталисту? В этом нет никакого стратегического смысла!

— Не могу знать, моносеньёр, — качает головой стражник, переступая с ноги на ногу, явно нервничая. — Но тут ещё такое дело… В общем, в библиотеке как раз на тот момент находились герцоги Алансо и Мирсан. Теперь Их Пернатости также в плену у иномирянина.

— Что?!! — привычная невозмутимость изменяет капитану. — Какого клювозада эти дебилы туда поперлись?!! Чем они думали⁈ Любовных романов захотелось почитать⁈

— Не могу знать… — растерянно бормочет стражник. Он никогда не видел флегматичного, как пингвин, главу гвардии настолько взбешенным.

Капитан яростно хватает стол и с грохотом его переворачивает.

— Сначала король, потом де Блан, а теперь ещё и эти тупоголовые Алансо с Мирсаном! — кричит капитан. — Менталист захватил весь цвет Авиарии! И как прикажете мне с ним воевать! — Вены на его шее вздулись, а глаза метают молнии безысходности и отчаяния. — Да он же может диктовать нам любые условия, а у нас даже регента нет! Кому принимать решения⁈ Мне! Да нахрен оно мне надо!

— Моносеньёр, а может… может устроить решительную вылазку? — неуверенно предлагает стражник.

Капитан через силу успокаивается, глубоко вздыхая и выпрямляясь. Он с сожалением смотрит на разломанный стол, разбросанные бумаги и карту, теперь испачканную чернилами.

— Никаких вылазок, служилый, — наконец произносит капитан. — Меня задолбало биться лбом о каменную стену. А этот иномирянин — и есть та самая стена, — он подходит к шкафу и достает бутылку с вином. — Задолбало! Ты слышишь⁈

— Я слышу, моносеньёр. Слышу, — торопливо кивает стражник.

Капитан откупоривает пробку бутылки и с силой выдыхает.

— Мы объявляем капитуляцию, — и делает большой глоток прямо из горла.

* * *

— Мда, вот так улов, — довольно цокает языком Булграмм. — Ещё двух индюков схватили, да ещё родовитых. Конунг, ты будто знал, что здесь их поймаешь. А я ещё удивлялся, чего это вдруг ты за книжками захотел прогуляться. А, оказывается, вовсе