Всякие переговоры такого рода дружинники с недавних пор безоговорочно доверяли Даниле – конечно, когда рядом не было дядьки Еремея. Пусть Данила в науках не особо силен, но хитер словно лис, известен серьезным подвигом, да к тому же боярин. Ему и говорить.

– Ай, чего с вами договариваться? – снова осклабился опричник.

Голос у него для такого сложения был немного пискляв, а когда морду растянет да сквозь зубы слова цедить начинает, вроде и нормально.

– Переговоры удел воинов, – продолжил опричник. – А ваша доля теперь с телегами да с турами беседовать. Народ молвит, подрастеряли дружинники силушку богатырскую. Меч в руках не держится, легкими быстрострельными фузеями теперь воюют, с которыми и мелкий пацан управится.

Краем глаза Данила видел, как пошли пятнами усталые лица его товарищей. У большинства руки потянулись к мечам. Оно и понятно, за такие слова язык отрубают вместе с головою. Но не на территории Кремля. И не своим… которые теперь стали так похожи на чужих.

– И не говори, земляк, – вздохнул Данила. – Подустали мы преизрядно.

И тут же почувствовал затылком удивленные взгляды спутников. Даже бугай красномордый приподнял бровь в недоумении и почесал в затылке.

«Неужно так легко всё пройдет?» – читалось в его взгляде.

Расплылись в презрительных ухмылках откормленные ряхи его пристяжи. Не зря ребятки с малолетства при пекарне росли, поди, как ходить научились, воровали муку да лепешки. С воды да серого хлеба такие морды никак не нажрешь.

– Зато ты вон какой вымахал, – продолжал Данила. – Больше любого дружинника. Шапку да малахай снять – прям вылитый нео, из Поля Смерти выползший. Не с того ли рожа у тебя так облезла, опричник? Да и сдается мне, что голосок девчачий у тебя неспроста прорезался и от прожарки в Поле пострадала не только морда…

Конечно, предположение Данилы было диким. Вряд ли человек в своем уме полезет в красное Поле Смерти. Но опричник внезапно бросился вперед, причем намного быстрее, чем можно было ожидать от такой туши.

Пудовый кулак смазанной от скорости тенью взлетел вверх, готовясь размозжить лицо дружинника. Уйти от такой атаки было нереально, тем более что между Данилой и опричником было от силы пять шагов. Две трети расстояния красномордый пролетел за долю мгновения, прыгнув с места слишком резко и слишком мощно даже для тренированного бойца.

Потому оставалось только одно…

Данила быстро сделал единственный шаг вперед, одновременно слегка приседая на обеих ногах. Поворот корпусом, отводящее движение левой рукой – и удар опричника лишь скользнул по шлем-каске. А потом красномордый громко хрюкнул, словно дикая свинья, напоровшаяся на копье.

Вроде несложная конструкция – рука, согнутая в локте, будто собрался кружку с пивом в себя опрокинуть. Но Снайпер говорил, что если руку в таком положении напрячь да воткнуть в грудь противнику, вложив в удар вес всего тела, то и убить человека можно запросто. Нижняя часть мечевидного отростка грудины отламывается и втыкается в сердце не хуже ножа. Секрет лишь в том, чтоб руку поставить правильно да в нужную точку попасть.

Убивать опричника Данила не хотел, потому метил на два пальца ниже смертельной точки. И попал куда примеривался, прямо в солнечное сплетение. Но при этом сам едва на ногах устоял – разгон у противника был неслабый, да и вес пудов десять, не меньше.

Опричник выпучил глаза, хватанул воздух пастью. Согнуло его немного от удара, но, тем не менее, на ногах он устоял. И даже попытался схватить дружинника огромными лапами. Перспектива не из приятных. Попадешь в эдакий капкан, и если живым выйдешь, то лишь с переломанными костями.

Потому пришлось добавить. Данила захватил обеими руками толстенную шею опричника и саданул коленом туда же, куда до этого локтем. В «солнышко». Сам по себе удар малоприятный, а с учетом стального наколенника и подавно.

Опричника скрючило еще сильнее.

– С-сукххр… – раздалось снизу.

Данила едва успел повернуться боком. Страшный удар рукой снизу вверх шел точно в пах, и, не увернись дружинник, на девок можно было б больше не заглядываться. Кулак опричника ударил в бедро, нога сразу заныла. В нерв попал красномордый. Черт! Теперь хромать с неделю придется. Но это потом. А сейчас надо заканчивать, пока тупая, ноющая боль не парализовала ногу.

Башка опричника соломенной копной маячила на уровне живота. Правая рука Данилы скользнула противнику под подбородок. Захват левой рукой запястья правой – ну и шея у красномордого, еле руки сошлись, – и вражья голова в «мертвой петле». Теперь всего-то делов осталось – напрячь бицепсы да чуть прогнуться назад.

Красномордый захрипел, забился в удушающем захвате, но Данила держал крепко. И вдобавок, чтоб еще не получить кулаком по ногам или по чему еще, саданул пару раз коленом вслепую. Куда попадет, туда и ладно.

Опричник дернулся – и обмяк, кулем повиснув в петле, сплетенной из тренированных рук. Данила подержал еще ровно столько, сколько потребно, чтоб глубоко вдохнуть и не торопясь выдохнуть, – и разжал захват.

Красномордый мучным кулем рухнул на землю. Нормально. Главное – не убил, это точно. Отлежится с полчаса, глядишь, сам поднимется и до своих доковыляет.

– Шли бы вы сами на третий этаж дворца, ребята, коль вам в Потешном дворце стало жить тесно и не по чину, – сказал Данила опричникам, стараясь не показать, что с ногой у него не все в порядке. – Только артиллеристов не обижайте. Узнаю – каждому лично ухи надеру. Вопросы есть?

Вопросов не было. Лишившись вожака, опричники разом подрастеряли бравый вид и стали похожи на стайку откормленных кутят, потерявших мамку.

– Всё понятно, Данила Дмитриевич, уходим уже, – пробормотал ражий, синеглазый детина с саблей побогаче, чем у остальных. Ему бы с таким розовощеким портретом в трактире девкам мозги пудрить, а не у дружины казарму отжимать.

– Ишь ты, отчество вспомнили, – хмыкнул Никита, отпуская рукоять меча. Из-за розового шрама, пересекавшего левую щеку от угла рта до уха, ухмылка получилась недружелюбной. При прошлом штурме Кремля копье нео распороло парню лицо, и лишь недавно зажила жутковатая с виду рана.

Опричники уходили спешно. Попытались поднять вожака, слабо шевелящегося на земле, потом плюнули на это нелегкое дело и всей толпой менее чем за минуту скрылись за углом дворца.

– Не аукнется тебе этот хряк? – поинтересовался Степан, высокий, худой и жилистый, словно сплетенный из канатов.

– Лучше так, чем если б мы эту ватагу мечами покрошили в фарш, – поморщился Данила. – Половина из них уже за сабли схватилась, да и вы, вместо того чтоб пинками олухов разогнать, давай мечи лапать.

– Дык это, рефлекс же, – попытался оправдаться слегка побледневший Тимоха, самый молодой из дружины. – Они, ёшкина кошка, за сабли, ну и мы – за мечи. Ежели чего, плашмя