– Она что думает, что умерла? – донесся из угла кабинета скрипучий голос и я увидела ту самую худющую и вредоносную Шапокляк.

– А что ей еще думать после того, что  с ней, сердечной, приключилось? – сквозь смех простонала толстушка.

– Это вы! – я вскочила на ноги и заорала на жердь. – Вы меня убили и еще издеваетесь? Думали: я не видела ваши эти нитки из зеркала, которые всю машину опутали? Что я вам сделала? Чего вы ко мне пристали?

– Вот! – торжествующе завопила толстушка, с такой легкостью вскочив с кресла, словно весила, как перышко, а не как небольшой, но симпатичный бегемотик. – Девица истину молвит! Видите доказательства? Покажите мне одного смертного, который способен увидеть нити и зеркала! Я уже не говорю про то, что эти самые зеркала ее признали!

– Зеркала иногда ошибаются! – проскрипела тощая.

– Окстись, злыдня окаянная! Это святотатство! – толстушка вмиг стала серьёзной и возмущенно обратилась к мужчине: – Господин ректор! Отец родной! Заступник наш! Как вы допускаете сомнения в выборе божественного Фатумора и его зеркал?

– Ты… гхм… – мужчина ткнул пальцем в сторону тощей, но тут у него явно пересохло в горле. – Ты, Недоля, следи за своими речами. И мыслями тоже. Доля права. Это святотатство. Все сходится. И даже если мы не согласны, то нужно принимать то, на что указывают нити судьбы и ее зеркала. Ибо Божество наше всесильно. Хотя иногда оно посылает нам… посылает нам… – он вдруг покраснел, как рак и замолчал.

Словно пытался с чем-то справиться. То ли с болью, то ли с кашлем. Ровно через минуту я поняла с чем. А тетки, видимо, наученные горьким опытом, быстренько так рванули в угол кабинета и там реально прикинулись ветошью. То есть буквально вжались в стены и накрылись непонятно откуда взявшимся одеялом. При этом они явно забыли, что еще минуту назад собачились, как заклятые подруги.

– Оно посылает нам испытания, – из горла мужчины вырвался громовой рык.

За ним густой столб жидкого огня. Его пальцы вытянулись, из кончиков выдвинулись черные длинные ногти. Блестящая чешуя вмиг покрыла все тело. И он вдруг превратился в огромного дракона, который головой уперся в потолок. Дракон развернулся ко мне и изрыгнул пламя.

Я упала на ковер, закрыв голову руками. И в этот момент поняла все. Я в коме. В реанимации. Мне это все кажется. Глюки у меня. Сны страшные. А Доля и Недоля – это Пруха и Непруха, что всю жизнь возле меня сладкой парочкой ходят. Гроханый батончик "Твикс" – расдиджей твою Ибицу!

Надо срочно потерять сознание во сне. А потом проснуться от комы в больнице. В тихой палате, где мерно попискивают приборы. И медсестрички с легким шепотком-матерком их проверяют. И чтобы доктор с добрыми глазами взял меня за руку. А можно даже и с недобрыми. Просто доктор. Человек. Не дракон. Мама! Нет, не мама! Господи! Услышь мя! Я полностью изменю свою жизнь. Я буду жить скромно и тихо. Носить обувь с рынка. И джинсы самые дешевые. И никогда, слышишь, Господи? Никогда не стану в очередь за новой моделью айфона! Я его вообще выброшу. И куплю самый дешевый китайский телефон. Клянусь Тебе! Только помоги!

Над головой полыхнуло пламя, опалив пальцы, закрывающие голову. Помогиииии…. Свет снова померк в глазах, и я была этому несказанно рада.

На этот раз сознание вернулось сразу. Окончательно и бесповоротно. И абсолютно безнадежно. Потому что я была в том же кабинете. И оно, сознание, то есть, отчаянно пыталось справиться с тем, что в меня только что плюнул огнем дракон. Большой, с лапами и хвостом. Совершенно настоящий, а не плод любви фотошопа и компьютерной графики. Звероящер проклятый! Эволюцию Дарвина ему в грызло! Если я когда-нибудь вернусь домой, то первым делом ворвусь в центральную библиотеку Москвы и сожгу все книжки по биологии. А потом найду важного и снобоватого профессора  биологии, а лучше даже академика. Главное, чтобы он обязательно был член- корреспондентом Академии Наук, и... сделаю из него просто корреспондента. Первую часть звания он, считай, потерял во всех смыслах. Потому что правда заключается в том, что драконы существуют. И один из них только что от души харкнул в меня огнем.

Моя голова лежала на коленях у толстушки Доли, которая сидела на ковре и причитала скороговоркой:

– Вы бы как-то осторожнее, кормилец наш! Не то, чтобы я вас критиковала – не дай судьба! Но нужно же разумение иметь, что в ее мире драконов не осталось. Совсем. Ни одного. Поэтому у нее чуть сердце не остановилось! Вы могли ее убить своим истинным обликом!

– Ах, я еще и виноват, что она мало того, что тупица, так еще и припадочная? – возмутился мужчина.

– Вот именно! – горячо поддержала его худышка Недоля. – Предлагаю считать выбор Судьбы ошибкой и вернуть ее в родную помойку, из которой она выползла. В нашей академии таким не место. Это просто позор!

– Ты бы накинула платок на скрипучий роток, – скривилась Доля. – Я еще проверю, чего ты возле нее крутилась все время.

– Я просчитывала вероятности! – жердь Недоля так пронзительно завопила, что у меня заложило уши. – Она у меня во всех судьбоносных плетениях под ногами мешалась!

– А не потому ли мешалась, что так задумано величайшим Божеством Фатумором? – в свою очередь возвысила голос толстушка. – А твоего разрешения не спросили, квашня ты бестолковая?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И от ее голоса хрустальный бокал на столе пошел трещинами и разлетелся на осколки.

– Хватит! – заорал ректор. – Вот вам мое решение: дворняжку к занятиям допустить. Замыслы Верховного Божества больше не обсуждать! – он подлетел к столу, сбросил осколки стакана и схватил тяжелое зеркало в форме дракона, свернувшегося кольцом.

– Камца́н! – выкрикнул он прямо в зеркало.

И тут из зеркала выпрыгнул самый настоящий лепрекон. Такой, как сказках. В зеленом камзоле, шляпе-цилиндре и башмаках с золотыми пряжками.

– Всегда к вашим услугам, господин ректор! – он шаркнул ножкой и склонился в учтивом поклоне.

– Камца́н, это наша новая студентка.

– А разве прием студентов еще не окончен? – ехидно осведомился лепрекон.

– Закрыт. Но для этой мы сделали исключение. Дай ей комнату, одежду и все, что нужно. Ну, ты сам знаешь. И подготовь немного к сегодняшней церемонии выбора фамильяров.  – Ээээ… как тебя там? – ректор щелкнул пальцами у меня перед носом.