– Мам, ну найду я работу! – Илона уже едва сдерживала слезы. Очередная попытка хоть сколько-нибудь продержаться в официантках с треском провалилась. Она просто немножечко задумалась и запнулась. Посетителю – компенсация за ее счет. А ей увольнение, даже посудомойкой не оставили. И вроде не корова, не криворукая, но вот всегда у нее так – стоит хоть немного замечтаться и все.

– Дура тупая! – продолжала орать мать. – Сидишь на моей шее, жизни от тебя никакой нет! Надо было тебя Танькой назвать. Или Наташкой. Нет, папаша твой выпендриться решил!

Илона уже знала, раз мать завела пластинку про ее имя, то теперь еще долго не успокоится. Почему-то она считала, что дочь со “странностями” именно из-за него. Пока был жив отец, было хорошо. Виктор водил дочь в театр и в музей, вместе читали книги и обсуждали героев. Ей казалось, что папа знает все на свете. Мама иногда недовольно поджимала губы, глядя на них, и говорила, что муж растит неженку. Резкая, пробивная, думала, что, выйдя замуж за городского, выберется из своего колхоза, только вот Виктор в городе жить не мог – задыхался в прямом смысле слова. Были еще проблемы по сердечно-сосудистой части, но Мария считала, что супруг придуривается. Пришлось смириться с житьем в родном поселке. Муж окружил ее и дочь всей заботой, на которую был способен, но Марии все было мало. Да еще и его родственники категорически были против нее, считая хамкой и хабалкой. После смерти супруга Марии в наследство ничего не досталось, ушлые родственнички, с которыми она давно разругалась, все переписали на себя. Ни ее, ни дочку знать не желали.

А ведь она потратила на якобы перспективного жениха всю молодость. Так и живет по сей день в своем поселке, все что-то мешало переехать в город. Да и тут нормально устроилась, много лет работает продавцом в магазине. Вниманием мужчин не обделена, только вот дочка непутевая. В основном послушная, да, но совершенно нерасторопная. Если бы еще не периодические демонстрации норова, было бы совсем хорошо.

– Я на кой черт платила за твое обучение в колледже на повара? – никак не могла успокоиться Мария Ивановна. – Тебя даже в нашей столовке держать отказываются, криворукую такую!

Илонка еще ниже опустила голову, сжимая руки в кулаки. Она уже несколько раз пыталась начать самостоятельную жизнь, но все никак у нее не выходило. Ну не было у нее пробивного материнского характера! И вообще она хотела поступать на библиотечное дело. Книги она любила, сидела бы в тишине, заполняла формуляры, раскладывала и выдавала бы литературу. Но нет, мама силком устроила в колледж, ведь, по ее мнению, повар всегда при деле и голодным не останется. Девушка даже выучилась и экзамен сдала, но отношения с этой профессией никак не складывались.

Сколько скандалов было за время обучения – не перечесть. Илона пыталась бунтовать, только вот все попытки захлебывались. Мама всегда лучше нее знала, что нужно дочери. В один из протестов девушка сделала татуировку – милую бабочку на пояснице, совсем небольшую, и, если честно, не очень аккуратную – на какого мастера денег хватило. На этот эксперимент ее подбили девчонки в колледже. Мария Ивановна тогда пришла в ярость, и семнадцатилетняя дочь получила ремня.

"На трассу идти готовишься?” – прошипела тогда. И дочку как мелкий бес под руку толкнул, она ответила: “Давно уже все в интернет перенесли”. Бунт был подавлен на корню, дед с бабкой дочку в этом поддержали – приличные девки тело не уродуют. Следующей попыткой стала короткая рваная стрижка и безумно-розовый цвет волос. Крику было! В общем, на весь поселок. Стричься коротко Илона не перестала, и щеголяла то с непонятным ежиком, то с какой-то рваной стрижкой, совершенно ее не украшавшей. Но волосы красить в безумные цвета перестала, хотя и очень хотелось сотворить что-нибудь эдакое. Яркое. Взрывное. Чтобы мать снова скрипела зубами.

Психолог мог бы много интересно рассказать об этих бунтах, о подавлении творческого начала и деформации личности, но никто к нему, конечно же, шарлатану, и не подумал обратиться. Это удел богатых бездельников, вываливать свои проблемы постороннему человеку за деньги. А тут всего-то нужно найти нормальную работу и выйти замуж. Вот до этого “замуж” уже дошла в своем скандале Мария Ивановна.

– Что ты опять молчишь?! – орала мать. – Двадцать два! Тебе уже двадцать два, а ты все еще на моей шее! Хоть бы уже замуж вышла.

Илонка, признавая правоту мамы, еще ниже опустила голову. Она и сама переживала, что не может долго продержаться ни на одном месте, куда устраивала родительница. Обеим просто в голову не приходило, что девушка не подходит для такой работы. Илона не была дурой, как раз наоборот, со знаниями и эрудицией у нее все было в порядке. Ну не могла она спорить с мамой. Каждый раз говоря что-то поперек, испытывала в буквальном смысле панику, во рту пересыхало, а руки становились противно-липкими от холодного пота.

– За свой счет будешь учиться, где захочешь! – отрезала Мария Ивановна когда-то все предложения дочери. – А пока плачу я, ты идешь на повара!

И девушка по сей день жалела, что не отстояла свой выбор. А уж подумать о каком-нибудь “модном направлении для бездельников богатеньких” было совсем страшно. Хуже – только маме рассказать. Хотя Илона даже на телефон умудрялась делать сносные фотографии. Подруги всегда просили только ее сделать фотки. Как-то так получалось, что на ее фотографиях они выглядели лучше, чем есть. Но пойти в фотографы? Еще и учиться этому? Мама ее со свету сживет. Надо было идти на библиотечное дело.

Из мыслей ее выдернул грохот – мать стукнула по столу рукой так, что зазвенела ложка в чашке. И вот эта привычка уходить в себя тоже страшно бесила Марию Ивановну.

– Хоть бы ты уже замуж вышла! – бушевала родительница. – У теть Кати сын холостой.

Вот уж чего-чего, а замуж за сына тети Кати Илона точно не хотела. Вечно вечером с пивом и семечками. О чем она будет с ним разговаривать? Сериалы про бандитов и ментов обсуждать? Девушка даже плечами передернула от такой перспективы. Замуж ради замужа она точно не пойдет! Ну должна же в городе найтись подходящая для нее работа?

– Мам, ну я же не люблю его. Сосед мне даже не нравится! – посмела возразить Илона.

– Началось, – вздохнула Мария Ивановна. – Ну при чем здесь люблю? Сядешь на шею мужу, я хоть вздохну спокойно.

– Нет, – твердо заявила девушка. – Мам, замуж я выйду за того, кого выберу сама!

– Умная, да? – ледяным тоном спросила родительница. – И кого ты выберешь? Такого же придурка полоумного, как сама? И кто вас содержать будет, а? Ты же ни черта не умеешь! – снова перешла на крик.

– Я. Смогу. Сама, – уперлась Илона. Надо будет, сделает еще двадцать попыток, но выберется. Мать перешла уже всякие границы. Девушка никак понять не могла, почему родня со стороны мамы, да и сама мама, к ней так относятся. Родню отца и не видела никогда. И в последнее время все чаще закрадывалась мысль, что, возможно, не они ее вычеркнули из своей жизни, а постаралась матушка? Неужели им за двадцать лет не было любопытно хотя бы посмотреть на внучку? Сама Илонка родню отца искать не осмеливалась.