в нашем воображении мерцал огонёк гордости за наш рисунок, но его яркость была быстро затушена её словами. Было обидно осознавать, что наше творчество, в наших глазах такое важное, а в её мнении не достигло высоких стандартов.

Но что поделать? Это был её взгляд, её мерило.

Мы с Кайто, немного огорчённые, покинули место нашего творчества и направились домой к Хидэки. Шаги звучали глухо на асфальте, а в голове ещё осталась тень материнской критики.

В пути мы размышляли о том, какие ещё формы творчества могли бы нас удовлетворить, позволяя избежать подобного недопонимания.

Как только мы достигли дома, атмосфера стала менее тяжёлой.

Дверь открыл Хидэки.

— Ну, что она вам сказала?

— Ей явно не понравилось — ответила я с огорчением в голосе.

— Ну, ничего, не расстраивайтесь. Всё будет хорошо!

— Ага, конечно хорошо, вы не забыли какой сегодня день? — сказал Кайто с огорчением.

— Я совсем забыл! Сегодня же день когда мама просит нас закопать свою жертву — проговорил Хидэки со страхом.

— Я не понимаю, почему мы должны делать за неё грязные дела?! — возмутилась я.

— У нас нет другого выхода Каори — сказал Кайто, взяв меня за руку.

— Тогда, нужно бежать!

— Нельзя бежать Каори, если мама поймает нас, то нам не поздороваться — сказал Хидэки.

— Но…

Я не успела договорить, как вдалеке послышался голос мамы.

— Вы чего там стоите?!

— Ничего мам — выкрикнул Кайто.

— Как стемнеет, идите на задний двор, там для вас работёнка.

— Да мама — сказал Хидэки.

Мы направились в нашу комнату, ощущая тень разочарования и неведения в воздухе. Наши руки были связаны — не из-за верёвок или цепей, а из-за нашего уважения к маме.

Нам было нечего делать, и мы чувствовали себя заточёнными в своей собственной комнате. Противостоять маме не было вариантом, и эта мысль приносила некоторое чувство беспомощности. Мы не могли противостоять ей, и это создавало в комнате атмосферу ожидания и напряжения.

Стоя в полумраке, мы понимали, что иногда подчинение старшему определённо, но в это же время чувствовали себя маленькими взрослыми, лишёнными возможности принимать собственные решения. Это был тот момент, когда наше желание независимости сталкивалось с необходимостью подчинения, и мы ждали, что принесёт следующий этап нашего вечера.

По мере того как солнце начинало спускаться за горизонт, наша комната преобразилась в полутёмное убежище. Этот момент вечера обычно был нашим временем — период, когда можно было погрузиться в свои мысли и заняться тем, что по-настоящему нравится. Но не в этот раз.

Голос мамы раздался из другой части дома, напоминая о невыполненном приказе. Нам пришлось покинуть уют нашей комнаты и отправиться на задний двор.

Мы двинулись к двери, ощущая, как взрослый мир нависает над нами. Привычная свобода была временно приостановлена под давлением родительской власти. Подчинившись приказу, мы направились на задний двор, чувствуя на себе последние тёплые лучи заката.

Тихий вечер окутывал нас, когда мы, следуя указаниям мамы, направились к заднему двору. Там, в тени дома, нас уже ожидало нечто, что нужно было закапывать. Таинственные коробки и пакеты, которые мама тщательно скрывала от нас.

Мы не знали, как она избавляется от них, и, главное, зачем. Этот вопрос стал загадкой, висящей в воздухе, на которую мы не имели ответа.

Взгляд мамы на этот момент был всегда серьёзным и загадочным, как будто в этих действиях скрывалась тайна, которую она не желала раскрывать. Мы, в свою очередь, подчинялись родительской власти, не осознавая всей глубины этих процессов. Загадка сада на заднем дворе оставалась неразгаданной, создавая некоторую долю тайны в нашем мире, который нам предоставлялся лишь в ограниченных кусках.

Мама всегда наблюдала, за тем как мы закапываем, её грехи, через окно на кухне. Которое выходило на задний двор.

Когда последний мешок был закопан, и тёмное небо начало замещать последние лучи заката, мы все окончательно оказались в земле.

Мама, в это время, стояла у окна, взгляд её сверкал зловещей ухмылкой, создавая атмосферу неопределённости.

Она смотрела на нас, как будто читала наши мысли, и в тоже время удовлетворение в её глазах казалось каким-то тайным завершением этого процесса.

— Молодцы, теперь идите, умойтесь! Ничего аккуратно не можете сделать! Бездари!

Измученные сегодняшним поручением, мы направились в ванную. Усталость от закапывания тел в тёмном заднем дворе висела в воздухе, делая шаги тяжёлыми. Ванная комната стала для нас своего рода убежищем, где можно было расслабиться и оставить за пределами двери неприятные моменты.

Включив воду, чтобы мама не слышала, мы начали обсуждать разговор, о котором недоговорили из-за мамы.

— Так, что сбежим? — в очередной раз спросила я.

— Нельзя, ты, что совсем глупая, я же сказал, что нам не поздоровиться, если мама поймает нас — сказал Кайто, оскалившись на меня.

— Вам разве нравится так жить?! Каждый день в страхе наступающего дня? Постоянно закапывая мамины грехи? Да ещё и с таким обращением?

— У нас нет другого выхода, пойми же Каори — сказал спокойным голосом Хидэки.

— Если хотите, то оставайтесь, а я сбегу!

— Только попробуй, из-за тебя у меня и Хидэки будут проблемы.

— Какие проблемы?

— Мама точно будет обвинять нас! Ты что совсем дура?! Ничего не понимаешь?! — кричал на меня Кайто.

— Тише Кайто, говори спокойней — успокаивал его Хидэки.

— Как я могу говорить спокойно, если она ничего не понимает?!

— Чем вы там занимаетесь? — послышался недовольный голос мамы из кухни.

— Ничего мам, просто Кайто ударился — отмазался он.

— Ударился? Так себе отмазка.

— А что я должен сказать? Лучше бы спасибо сказал.

— Так, я тебя предупредил Каори, если сбежишь тебе конец. Учти это.

Глава 3

Открыв глаза, я осознала, что нахожусь в больничной палате. Белые стены и беззвучная атмосфера создавали ощущение изоляции.

И внезапно, в комнату ворвались врачи, их белые халаты мелькали перед глазами.

Смешанные чувства беспокойства и любопытства пронизывали воздух. Врачи, суетившиеся вокруг, обменялись тихими шёпотами, создавая атмосферу напряжения. Я попыталась задать вопрос, но мои слова казались заглушёнными в этой непонятной ситуации.

Лица врачей выражали серьёзность, их движения были быстрыми и точными, как если бы перед ними стояло невероятно важное задание. Весь этот момент казался каким-то сюрреалистическим, словно я оказалась в сцене из фильма, не зная, как я здесь оказалась и что происходит вокруг меня.

— Вы как? Всё хорошо? Как вы себя чувствуете? — засыпала меня вопросами, обеспокоенная медсестра.

— Да, спасибо всё хорошо.

Знаете, я всегда удивлялась, доброте врачей. Они всегда беспокоятся о своих пациентах, не смотря на то,