одеялом. Зеленые, цветущие леса Мида росли не так плотно, как густые красно-золотые чащи его родины. Полные причудливых папоротников и лишайников, они выглядели диковинно и непривычно. А ночами десятки блуждающих огоньков[1] и других мелких духов собирались в гуще деревьев и, светясь и переливаясь, точно вереница маленьких фонариков, наполняли лес волшебным сиянием. Все это произвело на юношу огромное впечатление. Теперь он не мог дождаться возможности побывать в землях других Домов. Но то, что он лицезрел перед собой сейчас, полностью затмевало увиденное ранее.

Перед ним раскинулся величественный Камелот, столица Логрии. Еще завидев город издалека и узрев его размеры, Тристан не поверил своим глазам. Но только сейчас, приблизившись вплотную, он смог в полной мере ощутить мощь и величие этой крепости. Огромная надвратная башня, сложенная из хорошо обтесанных каменных блоков, вздымалась вверх на высоту не менее шестидесяти футов. Грозные стены, оскалившиеся узкими бойницами, были ровными и гладкими, что весьма затрудняло задачу потенциальным лазутчикам и шпионам. На всем их протяжении были видны прогуливающиеся туда-сюда стражники. Тристан был просто поражен. Его родной Тинтагель тоже был каменным замком, но он не шел ни в какое сравнение с этим гигантом. К тому же, в силу своего расположения на вершине небольшого холма, фамильная крепость дома Лионессе обладала другой архитектурой — ее стены были тоньше, а башни — выше и уже, более легкие, устремленные ввысь. Камелот же, располагавшийся на равнине, напротив, был приземистым и грузным. Стены намного толще, а башни — шире и основательнее. А ведь это лишь внешние укрепления! Там, за ними, расположился большой, шумный город, а в самом центре его — королевский дворец, место, откуда вершилась судьба всей Логрии.

Тристан все еще не мог оторвать глаз от массивной твердыни. Теперь он понял, почему все жители королевства, от мала до велика, от знатного до простолюдина, так боялись Пендрагона — вид Камелота буквально поражал своей монументальностью, внушая трепет и уважение. От созерцания его отвлек Горвенал. Поравнявшись с юношей во главе колонны, он тактично кашлянул, и только тогда Тристан заметил, что вся его свита в напряженном молчании столпилась возле ворот, ожидая приказа. Он кивнул, и, слегка выдав лошади шенкеля, направил ее вперед. Его люди двинулись следом за своим предводителем.

Миновав бедняцкие предместья с их крытыми соломой глинобитными лачугами, полуземлянками и жмущимися к ним загонами для скота, они подъехали к городу со стороны главных, западных ворот. Стоял обычный день, да и времена были довольно спокойные, поэтому створки врат были гостеприимно распахнуты, позволяя гостям и жителям Камелота беспрепятственно входить и выходить из города. Едва они оказались по ту сторону стены, Горвенал, одетый в ливрею с изображением Кровавой Розы, выехал вперед и громогласно заявил:

— Дорогу Тристану из дома Лионессе, сыну и наследнику короля Марка Корнуольского! Расступитесь!

Немногочисленные горожане, оказавшиеся на их пути, прижались к невысоким постройкам, и вся процессия, выстроившись позади Тристана, двинулась по городу. Они ехали неспешно, торжественно. Двое знаменосцев высоко держали геральдические штандарты своего господина — так, чтобы те, рея на ветру, возвещали всему Камелоту о прибытии наследника дома Кёрна. Немного впереди ехал Горвенал, своим трубным гласом расчищая им путь: «Дорогу! Расступитесь!». Тристан держался так важно, как только мог. Внутри его просто распирало — как, должно быть, он величественно выглядит сейчас, сидя на великолепном коне, окруженный пестрой свитой, гордо шествующий навстречу своей судьбе. Но отец учил его, что аристократ, наделенный истинным достоинством, не должен постоянно подчеркивать свое превосходство, стоит проявлять и великодушие. Поэтому Тристан время от времени старался, насколько мог, приветливо кивать встречным крестьянам, охотникам и ремесленникам, хоть и не мог отделаться от чувства величайшего пренебрежения, видя их перепачканную одежду и чумазые лица.

Но очень скоро наследник Корнуолла заметил, что его широкий жест не находит должного отклика среди жителей. Большинство из них, едва завидев процессию или заслышав голос герольда, не склоняли головы в почтительном поклоне, как он того ожидал, а, испуганно глядя на незнакомцев, старательно отводили глаза или вовсе поворачивались спиной. Матери хватали детей и прятались за стенами своих приземистых хижин. Тристан был возмущен до глубины души! Он пустил коня рысью и нагнал Горвенала.

— Они совсем не выказывают мне почтения! — дрожащим от негодования голосом затараторил юноша, но все же не очень громко, дабы не услышала свита. — Напротив, даже демонстративно не смотрят в мою сторону! Как это понимать?

— Они видят тебя в первый раз, а черни свойственно не доверять и бояться тех, кого они не знают, — терпеливо проговорил наставник, хотя было видно, что дается это с трудом — капризы маленького лорденыша успели изрядно ему поднадоесть. — К тому же, наш Дом сейчас не обладает большим влиянием в столице. Не принимай близко к сердцу.

— Близко к сердцу? — еще больше взъярился Тристан, едва не сорвавшись на визг. — Это неуважение не только ко мне, но и ко всему дому Лионессе! По-твоему, я должен такое спускать с рук?

— И что ты сделаешь? Велишь повесить каждого, кто не поклонился тебе сегодня? — ехидно поинтересовался Горвенал и выслал коня вперед, дабы вернуться к своим обязанностям.

Юноша еще долго буравил его спину взглядом. Часто, слишком часто этот человек забывал свое место. Большую часть времени он изображал холодное почтение, но даже не пытался скрыть своего отношения к молодому наследнику. Горвенал презирал его, и Тристан отлично это знал. Он был представителем боковой ветви правящего Дома, дальним потомком брата одного из королей прошлого. В нем также текла кровь Ши, но ее доля была ничтожно малой, и добился своего положения он благодаря личным заслугам, а не происхождению. Еще отроком Горвенал приехал ко двору короля Марка и вскоре показал, что он одинаково хорошо управляется как с клинком, так и с людьми. Умелый воин и хороший управляющий — отец ценил оба этих качества, и потому приблизил перспективного юношу к себе. Тот не подвел и, служа своему господину верой и правдой, быстро продвигался по придворной лестнице, пока, наконец, не получил должность сенешаля — распорядителя двора и верховного управляющего, ведавшего всем хозяйством Дома.

По сути, Горвенал стал правой рукой Марка, поэтому никто не удивился, что, когда у короля родились сыновья, именно ему было поручено их воспитание. Он учил детей своего господина охотиться, сражаться и управлять их будущими владениями. А когда подрос Тристан, то сенешаль стал и его наставником. Он невзлюбил мальчика с первого дня. И с тех пор наследник гадал — было ли это личной неприязнью или он просто выслуживался перед