искусство на нас действовало. Дэвид, конечно, преувеличивал, когда утверждал, что восемнадцать месяцев созерцания работ Джотто, Тициана и Караваджо способны заставить его уверовать в доктрины Вочеловечения и Троицы, но, возможно, когда ты смотришь на соответствующие работы, то в какой-то мере проникаешься чувствами и взглядами их создателей.

Когда я любовался каменными статуями, высеченными на наружной стене храма Нагешвара Свами в Кумбаконаме, то определенно чувствовал, что от них исходит некое духовное послание. Мы отправились туда в конце напряженного дня, уже многое посмотрев, и впервые за всю поездку Руди – обычно жизнерадостный и уравновешенный – был несколько мрачен. Я сказал, что хотел бы посетить это место, Джозефина не очень хотела ехать, поскольку уже втянулась в увлеченное наблюдение за птицами с балкона в отеле.

Руди был против моего предложения по другой причине. Оно не входило в его обычный маршрут. Он не одно десятилетие возил туристов по Южной Индии и хорошо знал все места, которые мы с ним посетили, но тут он заколебался. «Что это за место?» – спросил я. «Еще один храм», – ответил он пренебрежительно. Но путеводитель по Индии из серии Rough Guide утверждал, что в нишах стены вокруг храма «находятся необыкновенные каменные фигуры, лучшие из сохранившихся образцов древней скульптуры в Южной Индии». И так оно и оказалось.

За задним фасадом этого маленького здания скрывались и, очевидно, прозябали в небрежении скульптуры, так же изощренно сделанные, изящные и чувственные, как та, которой в Ноттинг-Хилле восторгался Сильвестр. Они все были, как он когда-то выразился, «музейного качества» и сохранились лучше того безголового торса. Их странная особенность состояла в том, что опознаны были только трое богов на краю стены, про остальные же фигуры никому сейчас, по-видимому, не известно, чьи это изображения: возможно, жертвователей или царевичей и царевен того времени, как без уверенности предполагает Википедия. Кем бы ни были эти почти обнаженные мужчины и женщины, их образы отличались обаянием, значительностью и законченностью. Глядя на них, мне хотелось больше узнать о породившей их культуре.

В этом отношении искусство подобно машине времени: оно позволяет общаться, преодолевая временной интервал в десятилетия или тысячелетия, в данном случае – в двенадцать веков. Эти статуи были исполнены грации и достоинства, которые высказывались в глубокой сосредоточенности их лиц, в их позах и особенных жестах, – мудрах, которые в буддизме, индуизме и классическом индийском танце имеют строго определенное значение, как физическое, так и духовное. Некоторые из них, как считается в йоге, влияют на дыхание, что, в свою очередь, способствует медитации, так что мудры воздействуют одновременно на тело и на душу. Определенные положения рук и пальцев соответствуют духовным состояниям, в частности – просветлению.

Я имел обо всем этом весьма смутное представление, но впечатление от этих статуй в тихом храмовом дворе было сильным – куда сильнее, чем если бы я увидел их на постаменте в музее или в викторианском доме в Ноттинг-Хилле. Однако, хотя погоня за произведениями индийского искусства на их родине всегда просветляла душу, загвоздка была в том, что разыскать их там иногда бывало непросто, так же как зверя в дикой природе куда труднее увидеть, чем в зоопарке.

Большая вимана – пирамидальная башня над внутренним святилищем – храма Брахадисвара в Танджавуре имеет высоту в двести шестнадцать футов, видна издалека и парит над низменной дельтой реки Кавери так же, как собор в городе Или в моем родном Кембриджшире возвышается над болотистыми равнинами. Разница в том, что, входя в огромные святилища Тамилнада, вы словно оказываетесь в соборе Или, каким он был пять веков назад, еще до Реформации. В индийских святилищах, как некогда в христианских соборах, толпятся шумные паломники и нищенствующие монахи, звучит священная музыка и пахнет ладаном.

В подземелье, как сообщает путеводитель Michelin, находятся «поразительные росписи» тысячелетней давности, но, чтобы их увидеть, нужен фонарик. Однако в темноте, наполненной музыкой и запахами, среди благочестивых верующих и священнослужителей у нас не хватило духа шарить лучом фонарика по стенам. А если бы и хватило, условий для спокойного разглядывания этих фресок всё равно не было. Поэтому мы и не пытались.

ХРАМ БРАХАДИСВАРА

Танджавур, штат Тамилнад, Индия

В том-то и состоит парадокс: большая часть предметов, которые мы называем «произведениями искусства», предназначалась и предназначается для религиозных нужд. Но когда мы встречаем их в обстановке, для которой они были созданы, то наша реакция – моя реакция, во всяком случае – это прежде всего чувство неловкости и отчасти смущения, потому что я нахожусь рядом с ними под ложным предлогом. Возможно, в зеркальной ситуации такое же смятение испытывает истинно верующий, когда видит священные для него образы на стене музея в окружении пейзажей и кухонных натюрмортов.

* * *

Еще труднее воспринимать исключительно как произведения искусства древние статуи богов, которые всё еще часто спрятаны во внутренних святилищах храмов. Высшим художественным достижением династии Чола, которая правила этой частью Южной Индии примерно в период Нормандского завоевания Великобритании, была не резьба по камню и даже не мощные церкви, но литые фигуры из бронзы.

Правление династии Чола было периодом интенсивного духовного возрождения, когда проповедовали и слагали стихи многие индуистские святые. Одним из самых главных и распространенных тогда ритуалов было перемещение по городу процессий с изображениями богов – этот обычай сохранился по сей день. За одним из храмов Кумбаконама мы даже видели выстроенные в ряд колесницы, на которых по-прежнему ездят боги: огромные деревянные повозки, украшенные резьбой и защищенные яркими пологами.

ШИВА В ИПОСТАСИ БОГА ТАНЦА (НАТАРАДЖА)

Тамилнад, Индия

Около XI века

Для таких выездов бронзовые статуи были удобнее каменных, поэтому их изготовляли в больших количествах. Правитель Раджараджа Чола I и члены его семьи подарили величественному храму Брахадисвара в Танджавуре не меньше шестидесяти статуй. Считается, что они представляют собой не только образы богов, но что после проведения правильных ритуалов сами боги вселяются в них. В каком-то смысле эти статуи и есть сами Вишну или Шива. Уильям Далримпл в своей книге Девять жизней: в поисках святости в современной Индии (2009) приводит свой разговор с мастером бронзовых скульптур, нашим современником, который всё еще создает эти фигуры для тех же целей, что и во времена Раджараджи, причем по тем же образцам. Этот человек рассказывал, что хотя он сам делал статуи, но когда видел их на храмовой колеснице, то чувствовал в них присутствие божества.

Когда такие бронзовые скульптуры забирают