способом склонить русских к мирной сдаче боевого флота не удастся. Если бы парагвайские казаки не прислали пароходы с провиантом, то можно было бы придушить эмигрантов костлявой рукой голода, но теперь русских легко не прижать. Особенно нервирует присутствие революционного вожака, такому анархисту легко повести за собой обезумевшую толпу. Надо бы его озадачить другой проблемой.

— Месье Ронин, я согласен оказать вам посильное содействие в эвакуации людей и части вооружения в Парагвай, — дружелюбно улыбнулся противнику француз. — Однако не могу понять, как вы собираетесь строить анархистское государство вместе с ярыми монархистами?

— В обетованной земле всем места хватит, — положив ладонь на наперсный крест, пафосно изрёк пастырь. — Каждая община будет жить в своих районах, люди там вольны исповедовать свою религию и жить выбранным политическим строем. Поселения будут соревноваться с соседями и сравнивать их экономические успехи с собственными достижениями. На обширных равнинах Гран Чако не из–за чего враждовать.

— Даже в пустыне люди находят из–за чего воевать, — саркастически усмехнувшись, не согласился с анархистской идиллией дипломат.

— Если понадобится, то неразумных чад я вразумлю, — показал крепкий кулак атаман.

— Экую анархистско–монархистскую химеру вы, месье Ронин, вознамерились вырастить, — покачал головой консул. — Ну дерзайте, флаг вам в руки. Я даже, по доброте душевной, готов подсказать, где ещё паству можно пополнить адептами.

— Сделайте милость, — прищурившись, почуял очередную подлянку от буржуев революционер.

— Агентура в Крыму сообщила, что большевики обманом собрали всех оставшихся в Севастополе бывших белогвардейцев и держат их под арестом. Боюсь, если не вмешается божья сила, красные казнят офицеров.

— Я попрошу господа обратить взор на страждущих божьей защиты, — солидно кивнув, положил ладонь на золотой крест пастырь.

— Боюсь, месье Ронин, если прямо в ближайшие дни не подсуетитесь, то окажется поздно, — поторопил опасного анархиста консул.

Главные дела были уже оговорены, и консулу не хотелось, чтобы ушлый пройдоха ещё чего–нибудь учинил непредсказуемое. Пусть теперь у большевиков голова болит, как с чёртовым пастырем сладить. А то, что парагвайский лидер не упустит шанса отбить людишек у советской власти, читалось в загоревшихся глазах дьявола в рясе.

Глава 11. Изгои

Глава 11. Изгои

После устной договорённости с представителем Антанты Алексей попросил Врангеля закрепить детали раздела черноморского флота документально. Неформального правителя Парагвайской анархисткой республики интересовали лишь полсотни вспомогательных и транспортных судов, а все крупные боевые корабли флота должны были перейти к французам в уплату за долги русской империи.

— Сёма, отслюнявь Петру Николаевичу маленько деньжат для оснастки транспортов, — вернувшись к дирижаблю, распорядился атаман. — Уголёк на переход до портов Европы генерал выгребет из крейсеров, а вот доски для деревянных нар в трюмы пароходов надобно из чего–то мастерить, да и хозяйственных мелочей пассажирам прикупить. Не на голых же досках солдатушкам дни коротать — до Южной Америки путь не близкий.

— Так у Врангеля и свой золотой запасец, поди, имеется, — обиженно надул губы прижимистый начфин.

— Золото Врангеля спрячем в бочки с двойным дном, которые у нас на третьем пароходе припасены, — решил скрыть капитал от жадных французских кредиторов парагвайский магнат. — Сгрузим его по–тихому в каком–нибудь европейском порту, а расплачиваться за топливо и провиант будем казацкими рублями. Андрюха уже достаточно переправил купюр в филиалы парагвайского банка.

— Всё равно буржуи сразу бумажные ассигнации на металл поменяют, — пожал плечами Семён.

— Они будут уже разменивать полученные деньги на наше золото, — сделав акцент на слове «наше», поднял указательный палец хитрый меняла.

— А ты, атаман, голова-а, — уважительно похвалил начфин и довольно усмехнулся. — Раньше сущим простофилей был, а теперь даже меня в финансовых хитростях обскакал.

— С волками жить — по–волчьи выть, — ладонью потрепал волосы толстячку, Алексей. — Ты ещё не видел, Сёма, как я лицедействовать наловчился. — Сбегай–ка на рынок, прикупи у турок театрального реквизита: кожаных курток и пару фуражек. На мою казачью папаху красный околыш нашьём, а вам с Кондрашовым звёздочки в фуражки воткнём. Глядишь, за важных красных комиссаров и сойдём, а то негоже в буржуйских костюмчиках в большевистском Крыму показываться.

— А в Крым нам на кой ляд соваться? — поёжился Сёма, нервно приглаживая ладонями борта пижонского смокинга.

— Горемык из плена надо вызволить, двадцать пять тысяч душ может зря сгинуть, — тяжело вздохнул Алексей. — Нам толковые офицеры в парагвайской армии очень бы пригодились.

— Да у казаков ещё и государства своего нет, — всплеснул руками начфин. — А ты, атаман, уже великое войско собираешь.

— Лучше раньше, пока враг дремлет, — рассмеялся Алексей и оборотился к задумавшемуся полковнику. — Контрразведка, что пригорюнился?

— Ох, не выцыганить нам белых офицеров у большевиков, — отрицательно замотал головой Кондрашов. — Красные их, однозначно, в расход пустят.

— Так, может, на харчи обменяем? — сжалился над бедолагами начфин. — Отщипнём чуток судов от парагвайского каравана и большевичкам скормим.

— Нам ещё сто пятьдесят тысяч беженцев в Турции чем–то кормить надо, — отринул доброту завхоза полковник. — Коммунисты на принцип пойдут — идейных врагов на хлебные коврижки менять не станут. А для обмена на казачьи семьи, что в Крыму скопились, и двух отправленных пароходов с зерном хватит. На том берегу уже наберётся тысячи три душ, и, по–видимому, больше беженцев красные из страны не выпустят.

— Оголодают — подобреют, — усмехнулся Сёма и напомнил: — У нас с товарищем Троцким уговор был.

— Ты ведь, Сёма, своему товарищу не забываешь копеечку на заграничный банковский счёт перечислять? — прищурил глаз контрразведчик. — И, небось, специальные кодовые фразы используешь при общении?

— Мне только бы до телеграфной связи добраться, — подмигнул полковнику красный агент. — Товарищ Троцкий урезонит местных комиссаров.

— Будем надеяться, что вожди коммунистической партии не сняли с повестки дня разжигание мировой революции, — пожал плечами Кондрашов. — Только даже Троцкий не станет открыто менять двадцать пять тысяч пленных белогвардейских офицеров на финансовую поддержку революционного движения в Южной Америке.

— А если на пленных красноармейцев? — хитро подмигнул батюшка–факир.

— У Врангеля их нет, — не поняв фокуса, развёл руками полковник.

— Помниться, в Парагвае ты, Эдуард Петрович, докладывал мне о потерях большевиков в ходе польской военной