Шрифт:
Закладка:
— То, что свело его с ума! — возразил снова оживший старичок, сердито буровя взглядом задумчивого Митомира — А если и вас зацепит? Тоже все курочить тут начнете? Не вами строено было, чтобы ломать! Не вами сей рай растился!
Я только головой покачал. Тут любые слова бессмысленны. Его уже понесло и сейчас он начнет выплескивать на нас с трудом все это время сдерживаемую застарелую ксенофобию… Надо полагать и Вунро для него лично уже не свой, а чужой потому как он…
— И Вунро мы зря сюда допустили! — старичок повысил голос, сердито ударил кулаком о края стола — Не наш он! Луковианский! У него родина иная! Иные боги! Кровь не обмануть!
— Да окстись ты, Демьян! — укоризненно сказал Митомир — Сколько лет только добро и видели…
— Добро может и было! Да только и мы добром на добро платили! Но в конце что вышло? А я скажу — большое зло! Вот что! А ты, Митомир, больно уж покладист стал! Отсюда и все беды! Кто разрешил ему в радиорубку соваться? Кто простил ему сначала то, а затем и это? Ты! — с шумом выдохнув, он вдруг обмяк и сердито махнул рукой — Да и мы ничем не лучше! Тоже его за друга считали… за своего… а он… он сволочь! И паскуда! Вот он кто! Я ведь за день до этого в шашки с ним играл! Весь вечер! А он ни словечком…
— А обыграли его? — с интересом спросил я — В шашки-то?
— Обыграл — с достоинством ответил успокоившийся дедок — Могу и тебя обыграть коли желание есть.
— Желание есть — откликнулся я — Могу и в шахматы.
— Вот и сговорились — кивнул окончательно пришедший в себя Демьян — Часика через три? На тебе лица уж нет от усталости.
— Хорошо — улыбнулся я и, помолчав, озвучил все же ту мысль, что с недавних пор прочно поселилась у меня в мыслях, но не имела никакого подтверждения — Быть может луковианец Вунро Дивич не просто так очутился в Пальмире. Возможно, он с самого начала был засланным разведчиком. Их человеком. Их глазами в мифической Пальмире. Да связи у него не было, но и на это скорей всего был свой резон — а чего выходить на связь, если не о чем докладывать?
— Тут ты неправ, Охотник! — решительно возразил выпрямившийся и ставший выше Митомир — Ведь сюда просто так никому не попасть! Мы годами с людьми беседы тайные ведем. А коли человечек нам подходящим кажется — мы начинаем о нем других сидельцев выспрашивать. Записки с креста на крест кочуют, полнятся мыслями, а потом нам доверенные люди это все озвучивают. Так потихоньку всю подноготную и вызнаем да записываем. И только потом, как один из нас помирает, берем писульку с именами отобранных и голосуем всем сообществом.
— О как — крякнул я — Суровый у вас отбор. Вот только этот метод легко взломать, если знаешь критерии отбора. Раз записки кочуют, раз с людьми ведете беседы, то что-то да попадает в третьи и четвертые руки. Ведь все это длится годами. Поэтому достаточно легко выяснить требуемые от кандидатов свойства характера и умения, после чего «натянуть» эту матрицу на себя и на долгие десятилетия отсидки превратиться в идеального кандидата для отбора в Пальмиру…
— Да ты шутишь — выдохнула Милена и застрочила в тетради — Бред, конечно… но шпионский посыл просто шикарен…
— Дело не только в шпионаже — хотя он тут есть и вовсю процветает — возразил я, с трудом выдавливая из себя слово за словом и говоря лишь для разряжения возникшего между пальмирцами напряжения — Это место… я думаю многие не осознают в насколько удивительном месте мы обитаем. Зона Креста… замкнутый круг жизни и смерти, что диктует свои суровые законы абсолютно каждому. Тут большинство людей с большой тщательностью и продуманностью планируют свое далекое будущее, действительно стараясь заглянуть на несколько десятилетий вперед. Задумайтесь только! В обычном мире там, на родной планете и в родной стране, как много из нас вообще задумываются о старости, пока не стукнет пятьдесят с лишним? А тут… тут о грядущей старости напряженно думают даже тридцатилетние, едва сюда угодив и узнав грядущий итог. Умрешь в кресте — значит, умрешь. А если дотянешь сорокалетний срок и окажешься на свободе тут среди льдов и медведей…
— Ох я и боялся этого момента — глухо отозвался помрачневший Филимон — Ох и страшно мне было… А сколько раз я рюкзак свой самодельный перебирал и не счесть! А аптечка одна чего только стоит?
Правильно его поняв, я кивнул:
— Аптечка… я пока в кресте сидел в аптечку через день заглядывал. Наперечет знал наименование и количество каждого лекарства. Прикидывал как и что буду принимать при простуде или отравлении… А запасы еды? Ведь каждый из нас их делал. Сушил хлеб, вялил колбасу под потолком на нитках…
— Овощи даже сушил! — пробурчал Демьян — Мог недели три только на своих харчах протянуть! Аптечка моя жидковата была — ну так ведь люди сюда попадающие редко в карманах аспирин таскают, верно?
— К сожалению — улыбнулся я — К этому я и клоню. У каждого из ныне живущих имелось ровно сорок лет на продумывание и планирование своего будущего. К этому можно отнестись как к долгой игре…
— Так себе игра! — заметила Милена, покосившись на свои искалеченные ноги — Включающая в себя внезапное крушение…
— От всех опасностей не уберечься — кивнул я — И пусть всегда может случиться непредсказуемый финал, мы все надеялись на лучшее. И поэтому тщательно продумывали свое будущее. Собирали вещи, копили золотишко и лекарства, занимались спортом и берегли здоровье для будущего смертельно опасного рывка. А еще… я сам не слышал, так как пробыл там наверху слишком мало, но думаю, что многие из тех кто отбыл скажем лет по двадцать или тридцать, с особым тщанием начинали выбирать из давно уже подобранных списков названия тех бункеров, где бы они хотели оказаться. Думаю, к тому времени многие уже знали не только о бункерах, но и о существующей между ними чахлой транспортной сети. Так что при желании добраться со временем можно почти куда угодно — разве что кроме мифической Пальмиры.
И снова на морщинистых лицах ненадолго появились улыбки. Каждый любит похвалу себе и дому своему. Пусть даже не всегда заслуженную.
