— Я сделал немного из всего этого. Иногда мне кажется, что я прожил достаточно жизней для десяти мужчин.

Он уставился в темнеющую ночь. Глаза его расфокусировались, и всё то время пока она сидела рядом, Дьюк, казалось, был погружён во что-то, чего она не могла видеть. В конце концов, его глаза закрылись, и он слегка встряхнулся, прежде чем снова взглянуть на неё.

В этом старике было что-то неизменно печальное, и ей захотелось обнять его и прижать к себе. Единственными мужчинами, которые когда-либо были рядом с ней в жизни, были серьёзные охранники и чопорные чиновники. Он успокаивал, но был суров. Именно таким должен был быть её отец, если бы он был жив. Хотя, возможно, без длинной бороды и заплетённых в косу волос.

— Ты знаешь, скольких учеников я обучил охоте? — спросил он.

Она покачала головой, и он продолжил:

— Где-то около двадцати пяти.

— Двадцать пять!

— Некоторые не смогли справиться с этим или решили, что такая жизнь не для них. Некоторые относились к этому хорошо и были умны и талантливы. Но даже когда ты хорош в своём деле, природа может застать тебя врасплох. У Рансу их было полдюжины. Слай была одной из его предшественников. Ты уже знаешь, что Бейт был приведен Джинкс. Даже если они сами не готовы никого учить, они привели ко мне людей за помощью. Локи был со мной дольше, чем кто-либо из них, и ты знаешь, сколько раз он приводил кого-то?

У неё было предчувствие к чему он клонит.

— Никого?

Дьюк кивнул.

— Ни разу. Не пойми меня неправильно: он вбил себе в голову, что должен постоянно помогать людям, но ни разу не проявил ни малейшего интереса к тому, чтобы научить кого-нибудь охотиться.

Она фыркнула.

— Он не хотел меня учить.

— Поверь мне, Роар. Если бы он не хотел учить тебя, он бы скинул тебя на Рансу или Джинкс. Или, что более вероятно, нашёл бы способ оставить тебя дома в Паване. Я знаю, как сильно он напорист на тренировках с тобой, и из того, что я слышал, ты отвечала на каждый брошенный им вызов. Если ты не можешь сохранить уверенность в себе, будь уверена в нём.

Она взвесила его слова. Сможет ли она это сделать? Так сильно доверять Локи?

— А то, что ты говорила раньше, — продолжал Дьюк, — о чувстве, что ты оказалась в неправильной жизни? Я тоже это чувствовал. Я чувствовал это вплоть до того момента, когда решил прекратить пытаться убегать от бурь и вместо этого начать охотиться на них. Я знаю, как это выглядит, когда кто-то находит жизнь, которую он должен был иметь.

Он крепко сжал её плечо и оставил наедине с костром и своими мыслями. Она потеряла счёт тому, как долго просидела там, но ночь была глубокой, когда она, наконец, отправилась спать. Усталая, она поплелась обратно к тому месту, где собиралась разбить лагерь на ночь, и обнаружила, что её палатка была таинственным образом поставлена, а все её вещи помещены внутрь. Она огляделась, гадая, кого же ей благодарить за доброту, но в лагере было темно и тихо, и зов постели был сильнее её любопытства.

Угольки не оседают,

Пламя не горит

В глазах.

Дождь не хлещет,

Ветер не взвывает

Мне в глаза.

Страх не правит.

В смерти боли нет.

В моих глазах.

— Ознаменование Бурерождённого: Стихи Ветхих Лет

15

Кассий мерил шагами гостиную покоев Авроры, ожидая стража, который должен был принести ему новости. Он слишком много времени проводил в комнатах Авроры. Он знал это. Мало того, что он поселился в свободных покоях напротив её в королевском крыле, к тому же он никак не мог остановить себя от того, чтобы не заходить сюда.

И он не мог удержаться от того, чтобы не обыскать всё её вещи. Он пролистал все книги на её полках и прочитал те, которые выглядели наиболее потрёпанными. Это были книги о смелых приключениях и опасных штормах. Они не были особо реалистичными, но он мог признать, что они были забавными. Другие были до краёв наполнены сладкой романтикой, от которой ему всегда хотелось швырнуть книгу через всю комнату. Он знал, что она была милой, но если это было то, чего она хотела… возможно, было лучше, что её украли до свадьбы.

Он проклял себя за эту мысль и снова принялся расхаживать по комнате. Похоже, мать её чрезмерно покровительствовала над нею, главным образом потому, что ни один человек, казалось, не мог рассказать ему ничего личного о Роре. Он знал это, поскольку пытался. Он расспрашивал всех, кто когда-либо утверждал, что вступал с ней в контакт. Королева постоянно меняла служанок, так что никто из них не знал ничего, кроме того, какие травы она любила класть в ванну и какие причёски ненавидела больше всего, и на этом всё.

Конюхи, казалось, лучше её понимали, но они не смогли сообщить ему ничего такого, чего он ещё не знал. Солдаты, которые прочёсывали дикие земли, также должны были высматривать лошадь, на случай если похитители её продали. Это, по крайней мере, даст ему хоть какой-то намёк на то, куда её увезли. Но до сих пор у них не было ни единой зацепки о её местонахождении, кроме крови и обрывков одежды, которые они нашли в первый день поисков. Она пыталась оставить улики, но они прекратились так внезапно, что он не мог удержаться от мысли о том, что с ней сделали, чтобы положить конец этому восстанию. И поскольку он был слишком хорошо знаком с тем, как думают и ведут себя преступники, его воображение было пугающе трудно игнорировать.

Прошло уже несколько недель. Ему ненавистно было думать о том, как много всего могло произойти за это время. Он выслал столько солдат, сколько мог себе позволить, выдал награду и даже расширил их поиски за пределы южного региона, куда, как они изначально полагали, её увезли. Дикие земли было достаточно легко обыскать. Там не было никаких властей, которые могли бы противостоять полной роте солдат, но прочесывание городов Бурерождённых оказался гораздо более сложным. Никто не горел желанием впускать в свою вотчину незнакомых солдат.

А потом пошли слухи. Конечно, они не могли сдерживать их вечно. Но к этому времени он уже должен был жениться, что делало их неважными. Всё пошло невероятно неправильно.