Пейтон тянет Кингстона за руку.

— Пожалуйста, я сделаю все, что угодно.

Кингстон отдергивает руку, как будто ее обожгли.

— Не трогай меня, блядь. По любой причине. Единственные женские руки, которые я хочу видеть на себе, находятся прямо напротив моей сестры. С завтрашнего дня… — он похлопал по стулу, который обычно занимает Пейтон. — Жас будет сидеть здесь, рядом со мной. Есть вопросы?

Лицо Пейтон напоминает помидор.

— Нет.

Кингстон прижимает ладонь к уху, делая вид, что не слышит ее.

— Прости, я не расслышал. Что ты сказала?

Кулаки Пейтон сжаты так сильно, что я не удивлюсь, если на ее ладонях останутся маленькие кровавые отметины в виде полумесяцев.

— Я сказала, нет! У меня нет вопросов.

Огромная улыбка растягивается на лице Эйнсли.

— Ты теперь веришь, что у них есть какая-то власть?

Я все еще смотрю в благоговении, пока Кингстон крадется в мою сторону, не сводя с меня пристального взгляда. Когда он доходит до стола, он протягивает руку, помогая мне подняться со стула.

На лице Кингстона появляется лукавая улыбка, и он наклоняется к моему уху.

— Помнишь ту штуку, которую мы хотели сделать в кладовке уборщика? Мы должны пойти и сделать это прямо сейчас.

Если мои трусики еще не намокли от безжалостной демонстрации власти Кингстона ранее, то при такой картине они бы намокли.

Я начинаю пятиться к выходу из комнаты, таща его за собой.

— Как скажете, ваше высочество.

Теперь Кингстон тянет меня за руку, и мне приходится бежать, чтобы не отстать от него, смеясь всю дорогу.

25. Жас

Последние три недели прошли удивительно спокойно, поскольку все мы вошли в привычный ритм. В школе ни один человек не приставал ко мне, словесно или как-то иначе, что, должна признать, настолько же странно, насколько и приятно. После разборок Кингстона в столовой, Пейтон и ее подружки не ступали в тот зал. Я не знаю, где они обедают, но, опять же, меня это не волнует. Думаю, Пейтон и Лукас решили, что это лучший способ сохранить лицо, не навлекая на себя гнев Кингстона.

После школы мы с ребятами просматривали записи с камер наблюдения, пока Эйнсли была на балете, но ни отец Кингстона, ни мой отец не дали нам ничего, чего бы мы еще не знали. Вероятно, не помогло и то, что их не было в городе даже больше, чем обычно. Учитывая, как редко они появлялись раньше, это говорит о многом. После того, как Эйнсли заканчивает репетицию, мы обычно ужинаем впятером и проводим время вместе. По воскресеньям Эйнсли стала постоянным дополнением к прогулкам Белль, что очень нравится моей сестре. Я думаю, что Кингстон, возможно, становится немного раздражительным, потому что Белль, кажется, обожает его близнеца больше, чем его.

Кстати, о Кингстоне… между нами все просто невероятно. Не только секс умопомрачительный каждый раз, но даже за пределами спальни он такой ласковый и заботливый, что я с трудом могу поверить, что это тот же самый человек, которого я встретила несколько месяцев назад. К тому же, с той ночи в доме Бентли, отсутствие напряжения между Кингстоном и Бентом продолжается. Кто бы мог подумать, что решением их проблемы стану обнаженная я? К счастью, Бентли остался верен своему слову, ни разу не вспомнив о той ночи. Странно даже подумать, что это произошло, и как быстро все вернулось на круги своя. Это почти похоже на сон.

Как бы я ни была расстроена тем, что в ситуации с нашими отцами нет прогресса, все остальное было настолько хорошо, что я была больше счастлива, чем нет, впервые после потери мамы. Но какая-то часть меня не может не задаваться вопросом, когда же упадет вторая туфля. Все было слишком спокойно.

На следующей неделе у нас каникулы в честь Дня благодарения, и сегодня вечером студенты в Виндзоре празднуют. Мы впятером не были на вечеринках со дня рождения Пейтон, поэтому в интересах вести себя нормально, как советовал частный детектив Кингстона, сегодня мы это исправим. Вечеринка проходит в доме девушки по имени Шантель, которая, по заверениям Эйнсли, является нейтральной территорией. В качестве бонуса, она живет прямо на пляже в Малибу, так что, если мне повезет, возможно, я смогу прогуляться под луной со своим сексуальным парнем и немного поваляться на песке.

— Крошка, ты выглядишь охренительно, — Эйнсли проводит плойкой для выпрямления по последней пряди моих волос. — Каждый парень на этой вечеринке захочет засунуть в тебя своего ребенка сегодня вечером.

Я смеюсь, рассматривая свои леггинсы из искусственной кожи с высокой талией и красный укороченный топ с открытыми плечами. Мои темные волосы выпрямлены, глаза подведены дымчатыми тенями, а на ногах — черные ботильоны на шпильках. Ладно, думаю, я могу признать, что выгляжу довольно круто.

— Нет, спасибо. Я не хочу, чтобы в ближайшее время какой-нибудь парень засовывал в меня ребенка, даже твой брат.

Ее губы изгибаются.

— Но вы двое — такие милые родители. Белль повезло, что у нее есть вы.

Я закатываю глаза.

— Знаешь, мы перестанем приглашать тебя на наши воскресные прогулки, если ты не прекратишь старые шутки про семейную пару.

— Как бы то ни было, сучка, тебе нравится, когда я рядом, так же как и мне нравится быть там, — она поправляет свои груди, немного приподнимая их в своем коротком топе. — Как выглядят мои сиськи?

Я окидываю Эйнсли внимательным взглядом.

— Горячо. Итак, ты думаешь, что сегодня ночь, когда вы с Ридом наконец-то займетесь грязным делом, да?

Она стонет.

— Лучше бы так и было. Я устала от всех этих прелюдий, которые никогда не приводят к его члену в моем влагалище. Я уверена, что моя девственная плева скоро снова вырастет.

Мои губы дергаются.

— Спасибо за эту наглядность.

Эйнсли на мгновение исчезает в своей гардеробной и выходит оттуда в новом топе. Это платье с овальным вырезом и более свободное.

— Пожалуйста. У тебя нет права для разговоров. Вы с Кингстоном вывели КПК на совершенно новый уровень. Вы приближаетесь к эксгибиционистской территории.

Я корчу гримасу.

— Уверяю тебя, этого никогда не случится. Я никогда не буду осуждать никого за их пристрастия, но я бы предпочла сохранить свою сексуальную жизнь в тайне, спасибо большое.

— Кстати говоря… — Эйнсли краснеет. — Я должна тебе кое-что рассказать, потому что мне очень нужно поговорить об этом, но ты должна пообещать, что не скажешь