к дезорганизованным убийцам: гнездышко он обустроил, однако опустошить его не позаботился. Ему хватило ума на то, чтобы проникнуть в дом, но не на то, чтобы бросить оружие на месте преступления. У него достаточно выдержки, чтобы выжидать месяцами, но он даже двух дней после убийства не потерпел, прежде чем вернуться в логово, а ведь наверняка должен был знать, что мы будем начеку. Что-то я его не понимаю.

В довершение всего для убийцы парень был слишком хилый. Впрочем, на этот счет я не обманывался: самые безжалостные преступники, которых я ловил, выглядели кроткими, как котята. Особенно смирными – уставшими, насытившимися – они становились сразу после убийства.

– У него, как и у всех ему подобных, выдержки не больше, чем у бабуина, – сказал я. – Нам всем хоть раз в жизни хотелось кого-то убить – только не говори, что тебя такое желание никогда не посещало, – однако эти парни отличаются от нас тем, что себя не останавливают. Копни поглубже – и обнаружишь зверя, который вопит, швыряется дерьмом и готов вырвать тебе глотку. Вот с кем мы имеем дело. Никогда об этом не забывай.

Ричи глянул на меня с недоверием.

– Думаешь, я к ним несправедлив? – спросил я. – По-твоему, общество обошлось с ними слишком жестоко и я должен их пожалеть?

– Не совсем… Только… Если он себя не контролирует, то как ему удавалось так долго сдерживаться?

– Он и не сдерживался. Просто мы что-то упускаем.

– Вы о чем?

– Ты сам сказал: по меньшей мере несколько месяцев парень просто наблюдал за Спейнами – ну, может, изредка пробирался в дом, когда их не было. Это не доказательство его невероятной выдержки – ему элементарно хватало этого для кайфа. И вдруг он прямо-таки выпрыгивает из зоны комфорта и от бинокля переходит к прямому контакту. Такое на ровном месте произойти не могло, а значит, около недели назад случилось что-то важное. И нам надо выяснить, что именно.

Наш парень потер кулаками глаза, уставился на ладони так, словно на них кровь или слезы.

– Я тебе вот еще что скажу: он очень привязан к Спейнам.

Ричи перестал рисовать:

– Думаете? А я полагал, что тут ничего личного. Он так держал дистанцию…

– Нет. Он не профессионал, иначе уже был бы дома – сразу бы просек, что не арестован, и даже в машину садиться бы не стал. И он не психопат, Спейны для него не случайные объекты, которые показались ему увлекательными. Мягкое убийство детей, а в случае взрослых – убийство лицом к лицу, изуродованное лицо Дженни… Он испытывал к ним какие-то чувства. Он считает, что был близок к ним. Вполне вероятно, что Дженни просто улыбнулась ему, стоя в очереди к кассе, однако, по его мнению, они связаны.

Ричи снова дохнул на стекло и вернулся к своим узорам – на этот раз он рисовал помедленней.

– Вы абсолютно уверены, что он тот, кто нам нужен, да?

– Для уверенных заключений пока рано, – ответил я. Не мог же я объяснить, что когда парень сидел в машине со мной рядом, в ушах у меня так стучало, что я боялся слететь с шоссе. От него исходил запах зла, сильный и отталкивающий, словно вонь аммиака, – казалось, парень пропитан им насквозь. – Но если тебя интересует мое личное мнение, тогда да. О да, черт побери. Он тот, кто нам нужен.

Парень поднял голову, словно услышав меня, – глаза такие красные и опухшие, что больно смотреть. Его взгляд скользнул по комнате и на секунду задержался на зеркале. Возможно, он смотрел полицейские сериалы и знал, что это такое; возможно, та штука, которая вибрировала в моей голове по пути сюда, сейчас визжала, словно летучая мышь, у него в затылке, предупреждая о моем присутствии. Его глаза впервые сфокусировались – он посмотрел прямо на меня, сделал быстрый глубокий вдох и стиснул зубы, готовый ко всему.

От желания зайти в комнату у меня покалывало кончики пальцев.

– Пусть помаринуется еще минут пятнадцать, – сказал я. – Потом зайдешь ты.

– Я один?

– Ты ближе к нему по возрасту, с тобой он будет поменьше трусить.

Вдобавок я рассчитывал еще и на классовые различия: благополучный мальчик из среднего класса легко мог сбросить Ричи со счетов, приняв его за тупого гопника из бедного района. Мои сослуживцы были бы в шоке, если бы узнали, что я позволяю зеленому новичку вести допрос, однако Ричи был не обычный новичок, и, кроме того, мне показалось, что для этой работы нужны двое.

– Просто успокой его, и все. Если сможешь, узнай имя. Принеси ему чашку чая. Дела даже близко не касайся и, ради всего святого, не допускай, чтобы он попросил адвоката. Я дам тебе пару минут, потом войду сам. Идет?

Ричи кивнул:

– Думаете, мы добьемся от него признания?

Почти никто из них не признаётся. Им можно показывать отпечатки пальцев на оружии, кровь жертв на одежде, записи с камер наблюдения, на которых они бьют жертву по голове, а они все равно будут разыгрывать оскорбленную невинность и скулить, что их подставили. В девяти случаях из десяти чувство самосохранения оказывается сильнее логики и здравого смысла, и ты молишь небеса, чтобы тебе достался десятый человек – тот, у кого чувство самосохранения недоразвито, тот, кому важнее, чтобы его поняли. Тот, кто испытывает потребность тебе угодить, а иногда даже слышит голос совести. Тот, кто в глубине души не хочет спасать себя, тот, кто стоит на вершине скалы и борется с желанием прыгнуть. Человек с внутренним надломом, который можно найти и использовать.

– Будем к этому стремиться, – сказал я. – Начальник приходит к девяти – значит, у нас есть шесть часов. Давай преподнесем ему парня в подарочной обертке и с ленточкой-бантиком.

Кивнув, Ричи снял куртку и три свитера и бросил их на стул, превратившись в нескладного долговязого подростка лет пятнадцати в синей футболке с длинными рукавами, застиранной до прозрачности. Он спокойно, не дергаясь, стоял у стекла и смотрел, как наш парень горбится над столом, пока я не сверился с часами и не сказал:

– Вперед.

Ричи взъерошил волосы, наполнил два стаканчика водой из кулера и вышел.

У него все отлично получалось. Войдя, он протянул парню стаканчик и сказал:

– Извини, брат, я собирался принести попить раньше, но задержался… Вода подойдет? Или, может, лучше чаю? – Акцент у него усилился – вероятно, его тоже посетила мысль про классовые различия.

Когда открылась дверь, наш парень едва из штанов не выпрыгнул и теперь покачал головой, пытаясь перевести дух.

Ричи навис над ним:

– Точно? Может,