посмотреть телевизор. Или идут в спорт-бар, чтобы выпить бокал пива и посмотреть там спортивные телеканалы. Я не смотрю телевизор, у меня нет телевизора, мои дети выросли без телевизора, и, надеюсь, мои внуки не будут смотреть телевизор. Когда я урабатываюсь, то тихо пью коньяк поздним вечером сам с собой, и баиньки. Потому у меня всегда есть время всё делать вовремя, насколько у меня хватает мозгов и воли на это.

Но если смотреть в ящик, пить пиво под порожняковые беседы ни о чём, играть в компьютерные игры, не пропускать ни один футбольный или хоккейный матч, то каких жизненных результатов можно ожидать? Я люблю пиво, но оно сильно расслабляет мозг. Понимают ли эти мужики, на именно что они смотрят: кучка миллионеров и мультимиллионеров играет в мяч, чтобы стать богаче, а болельщики, которые это смотрят, становятся беднее? Этот разрыв между теми, кто делает, и теми, кто смотрит, в США просто разителен: американские футболисты или баскетболисты отлично себя чувствуют, получая десятки миллионов долларов в год. У тех, кто смотрит эту игру, финансовые концы с концами еле-еле сходятся или не сходятся вообще.

Когда у меня нет времени, а надо работать и зарабатывать, я ни на что не отвлекаюсь. Помимо того, что я не смотрю телевизор, я не могу позволить себе тратить время на соцсети, на чтение чужих лент, на чтение сплетен на Яндекс.Дзен и даже чтение новостей в газетах. По фигу, что там за новости, на мою жизнь это не влияет, если я только не пишу про какие-то текущие события. Когда у меня не бывали безденежные периоды в Америке, я не мог позволить себе пить пиво каждый день. Прежде всего потому, что пить пиво каждый день – дорогая привычка. Если вы тратите на пиво всего 6 долларов каждый день, то в месяц это будет 180 долларов. Это цена, которую я платил за занятия фехтованием моего сына. Выбор очень прост. Либо папа пьет, либо у его сына крепкие мышцы и быстрые. То же самое с сигаретами, я курил Parliament, который в Техасе стоил $7,77. Пачка на день – это пара сотен баксов в месяц. Не поймите меня неправильно, я не скряга и не строгий моралист. Но если моя жена каждый день тратит 10 долларов в Starbucks, это 300 долларов, а я потрачу 400 долларов на пиво и сигареты, и ещё сотню на свой двойной эспрессо и водичку, то вот уже $800 в месяц разошлось на всякое говно. Если мы пойдем в фаст-фуд и оставим там всего – это ужасное слово для самообмана "всего" – 20 долларов, то в нашем бюджете появится дыра, сравнимая с квартплатой. Это только кажется, что это "всего лишь" небольшая дыра в бюджете. В моем случае через эту дыру вытекала треть нашего бюджета. Просто так – всего лишь чашечка кофе, пара круассанов, пара кружек пива и пачка сигарет, итого минус тысяча долларов в вашем бюджете. Ничего личного, просто математика, даже арифметика для второго класса. Проблема в том, что мелкие ручейки сливаются в полноводную реку.

Самая ужасная утечка – разбазаривание времени. Пара часов перед телевизором, пара часов в социальных сетях – 28 часов в неделю. Обычная рабочая неделя – 40 часов. Две трети потенциально продуктивного времени, когда человек не спит, не ест, не занимается спортом, не играет с детьми, уходит впустую. Впустую, то есть в никуда и навсегда.

Когда я продавал машины в Америке, я удивлялся, как мои коллеги-продавцы убивали время своей жизни. Они бездельничали, слонялись туда-сюда, играли в игры на своих смартфонах или просто стояли на улице в ожидании случайных покупателей. Моя жизнь была совсем другой. Я не мог позволить себе терять ни минуты. Я был единственным водителем в семье, поэтому мне приходилось утром отвозить детей в школу, а жену в колледж, в обед забирать их всех, вечером отвозить на спорт, возвращаться на работу и через пару часов снова забирать и свозить всех домой. Я вынужден был делать это не потому, что не доверял жёлтым школьным автобусам. Я как раз доверял. Но были правила идиотские правила, которые выяснились, когда моя дочь пошла в школу. Оказывается, если наш дом находится чуть ближе, чем в миле от школы (1600 метров), то по закону местного учебного округа мы не имеем права пользоваться автобусом. Так что у меня не было выбора. Но, с другой стороны, отвозить и забирать ребёнка – это удовольствие от проведения времени с ним, возможность поговорить, поцеловать его лишний раз, выказать папину заботу и любовь. В этих дополнительных хлопотах я нашёл много положительных сторон, в противном случае раздражение от бесконечной мотанины туда-сюда могло бы отравить мне обычное весёлое настроение и расшатать отношения в семье.

На всех дилершипах, где довелось поработать, я старался не терять ни минуты впустую. Я слушал курсы по продажам и маркетингу Дэна Кеннеди, Гранта Кардона и Джордана Белфорта. Я просил более опытных ребят поделиться со мной своими секретами. Я охотился за клиентами везде, где только мог. Если клиентов не было вообще, то я шарился по помойкам наших дилершипов и резал картонные упаковки из-под запчастей под свои картины и запихивал их к себе в машину. Увы, мне не разрешали использовать имевшиеся у нас интернет-технологии, просто не давали доступа к чатам с клиентами и всё тут. А ребята, имевшие статус интернет-менеджеров, зарабатывали по 10 тысяч в месяц не напрягаясь, благодаря уже тогда складывавшейся практике искать машины онлайн и сравнивать цены, то есть сначала заходить в Интернет и искать там, а потом уже ехать и вживую смотреть. Перспективные покупатели чатилсь с нашими интернетчиками, а затем приезжали к ним взглянуть на тачку и подписать уже подготовленные документы. Я мог только щёлкать зубами, глядя на то, как сопливые пацанята засаживали по 30-40 машин в месяц, в прохладном помещении, вообще не перенапрягаясь, как приходилось перенапрягаться мне, бегавшему в свои пятьдесят лет по пятидесятиградусной жаре, как электровеник, чтоб продать 8-10 машину и получить свою жалкую трёху.

И вот я, стоя под летним техасских солнышком, на асфальте, от которого можно было прикуривать, на стоянке дилершипа центра, я выискивал глазами клиентов,и бродил всюду, где только мог бы их застать, и параллельно я звонил, слал смски, писал депеши по электронной почте в Rubell Collection, куратору Тоби Кэмпсу, галеристам в Хьюстоне, обзванивал в нью-йоркские галереи, лез всюду, где