Шрифт:
Закладка:
Затем он заявил, что весьма обеспокоен сообщениями посла Трояновского о том, что, по мнению Государственного департамента, американская дипломатическая миссия не получила здесь должного внимания со стороны правительства. Он, по его словам, настолько встревожился, что самолично изучил меморандум, который посол Трояновский получил в Департаменте. После тщательного изучения меморандума он пришел к выводу, что, за исключением вопроса о долге, практически все остальные вопросы носят либо тривиальный характер, либо уже решены к удовлетворению Соединенных Штатов. Он заявил, что особенно огорчен тем отношением, которое выявила данная ситуация, так как это представляется несправедливой платой за те исключительные усилия, которые Советский Союз в целом и его ведомство в частности приложили, чтобы продемонстрировать высочайшее уважение к Соединенным Штатам. Он заявил, что, как он уже говорил мне (и, как он полагает, я передал это в Госдепартамент), Советский Союз сделал и готов сделать для Соединенных Штатов гораздо больше, чем для любой другой страны. Развивая эту мысль, он обратил внимание на тот факт, что задержание одного американского гражданина вызвало более негативную огласку и шумиху, чем задержание сотен немцев и заключенных других национальностей, которые по истечении нескольких месяцев содержания под стражей до сих пор не опрошены дипломатическими представителями своей страны[56]. Он заявил, что не может понять, зачем было создавать такой переполох и зачем было решать этот вопрос таким образом, чтобы вызвать такую огласку, учитывая тот факт, что за последние шесть месяцев он в двух аналогичных случаях добился немедленного освобождения задержанных после того, как я обсудил с ним эти вопросы в неформальной обстановке. Он подчеркнул, что в деле Н_____он немедленно выполнил мою просьбу о том, чтобы Н____, который находился под арестом, был допущен к беседе с американскими дипломатическими сотрудниками. Он также сослался на дело П_____и напомнил, что и здесь, в серьезной ситуации, когда П_____не давали визу, поскольку он был нужен здесь как важный свидетель, ему все же разрешили выехать по моему заявлению, несмотря на то что П____совершил физическое насилие в отношении советского должностного лица при исполнении. Ввиду этих двух недавних случаев, когда все, что было необходимо сделать, – это неофициально обратить его внимание на эти вопросы, чтобы были предприняты оперативные меры, ему трудно объяснить произошедшее.
Он обратил внимание на исключительную ситуацию, с которой столкнулось его правительство, и на то, что оно было вынуждено арестовать сотни немцев и других граждан и отказать им в доступе к своим дипломатическим представителям. Он указал на то, что в отношении граждан Соединенных Штатов отчетливо видна разница в подходе, что и продемонстрировано в последние месяцы. Он заявил, что в свете случившегося сожалеет, что события развивались именно таким образом. На это я ответил в соответствии с общей ситуацией.
Затем комиссар Литвинов сменил тему, сказав: «Что ж, давайте теперь обсудим не мелочи, а более серьезные вопросы», и поинтересовался, какой эффект произвела речь президента в Чикаго, а также состоянием общественного мнения в США по поводу политики изоляции. Отвечая на его вопрос, я высказал свое личное мнение, что события в Англии, связанные с парламентским кризисом Идена – Чемберлена, по крайней мере в настоящее время, усилили изоляционистские настроения в Соединенных Штатах.
Что касается общеевропейской ситуации, Литвинов выразил мнение, что Гитлер и Муссолини поставили Чемберлена на место: Чемберлен теперь вынужден публично оправдываться, заключив какое-нибудь соглашение; диктаторы либо заключат с ним жесткую сделку, чтобы сделать выполнение ее невозможной, либо Чемберлен будет вынужден заключить, что называется, мир на бумаге, который в действительности окажется не более чем фикцией для внутреннего потребления.
Имею честь кланяться, с уважением,
Джозеф Э. Дэвис
_________________________________
ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ СУДА ПО ДЕЛУ БУХАРИНА, РЫКОВА
Дневник Москва, 2 марта 1938 года
Суд по делу об измене «правых» – Бухарина, Рыкова и других – открылся в бывшем Дворянском собрании, а ныне Доме профсоюзов. Каждому из посольств выдали лишь один пропуск, поэтому пришлось отправляться на суд без переводчика. Расположившись непосредственно перед ложей американской прессы, я полагался на их переводчика и их помощь в наблюдении за ходом процесса. К счастью, рядом сидел полковник Кознич, эстонский посол, который прекрасно говорит по-английски. И он переводил мне шепотом. Сам он в свое время служил в царской армии, а в молодости получил образование в Петрограде. На скамью подсудимых нельзя было смотреть без содрогания. Там сидели Крестинский, заместитель наркома иностранных дел, которому я год назад вручал свои верительные грамоты; Розенгольц, бывший нарком торговли, с которым я год назад в том же месяце обедал в его загородном доме; доктор Плетнев, кардиолог, который профессионально лечил меня и которого я знал довольно хорошо, и Гринько, нарком финансов. Вот какие люди сидели не более чем в десяти шагах от меня. Надеюсь, они разглядели в моих глазах печаль, которую я испытывал, увидев их в таком положении (см. записи в журнале).
_________________________________
Дневник Москва, 3 марта 1938 года
Обедал с Литвиновым на его даче. Отчет о наших беседах отправлен в Департамент (см. депешу).
_________________________________
СИТУАЦИЯ С «ЧИСТКАМИ» В МОСКВЕ
№ 1011 Москва, 6 марта 1938 года
МНОГОУВАЖАЕМОМУ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ
ПЕРЕДАЧА ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ О БЕСЕДЕ С ПОСЛОМ_______________
Секретно
Имею честь настоящим передать докладную записку о беседе, которая у меня состоялась с послом_____сегодня,
6 марта 1938 года.
Он заявил следующее.
В данный момент положение здесь хуже, чем когда-либо во время его пятилетнего пребывания в Москве, а именно: продолжаются «чистки»» и заключение в тюрьму стольких членов Коммунистической партии.
Советский режим определенно выбрал политику полной изоляции в отношении других стран.
Комментируя положение в мире, он с чувством говорил о том, что правительство Соединенных Штатов является величайшим даром «природы или Бога»» (как он выразился) миру, благодаря защите, которую оно предоставляет свободе религии, безопасности личных и имущественных прав, а также гарантиям личной свободы.
Имею честь кланяться, с уважением,
Джозеф Э. Дэвис
_________________________________
Дневник Москва, 5 марта 1938 года
Снова отправился на суд над Бухариным, который я посещаю ежедневно с тех пор, как он начался неделю назад.
Доктор Левин дал показания о давлении со стороны Ягоды, начальника тайной полиции, заставившего его и его помощников «залечить до смерти»» Максима
