Шрифт:
Закладка:
На описанном выше заводе в год добывается следующее количество продуктов: сала – 12 000 пудов, клея – 25 000 пудов, костяного угля – от 100 000 до 200 000 пудов, костяной муки – от 400 000 до 600 000 пудов. Сало и клей остаются в России, а костяная мука почти вся идет за границу, преимущественно в Лондон и Гамбург. В России она идет в Финляндию и прибалтийские губернии, например в Ревель и Ригу.
Оценивая значение кости в нашей промышленности, заметим, что стоимость кости окупается стоимостью сала и клея. Следовательно, костяная мука и костяной уголь составляют чистый барыш.
Букинист
В Петербурге насчитывается до 50 букинистов. Одни из них содержат другие – так называемые лари». У каждого букиниста имеется вывеска с надписью: «Покупка и продажа книг». Большинство букинистов приютилось на Александровском рынке[36], по Вознесенскому проспекту. Редкий букинист располагает большою лавкой: обыкновенно они нанимают угол кого-нибудь галантерейного магазина и отгораживают его дощатой перегородкой. Небольшая лавчонка битком набита разными книгами; даже снаружи лавки, за стеклянными рамами, выставлено несколько книг; на каждой из них, на ярлычках, имеются надписи: «вместо двух рублей – 75 копеек; вместо одного рубля – 25 копеек» и т. п. У самых дверей лежат кучи старых нот. На дверях разные старинные гравюры.
В глубине лавчонки, сложа руки, на ветхом стуле сидит старик с седою бородою, в потертом пальто и помятой шапке. Он так же стар, как книги, которыми он торгует. По-видимому, в расположении книг у букиниста царит полнейший беспорядок; однако, всматриваясь внимательно, вы заметите некоторую систему. В одном углу отведено место естественных наук, в другом – для математических. Философия, как фундаментальная, занимает прямо на полу; по всему видно спрос на этого рода книги очень невелик, потому что груды философских книг небрежно лежат в страшном беспорядке, покрытые толстым слоем пыли.
Несмотря на то, что у букиниста нередко насчитывается от 5000 до 10 000 книг, он знает, где какая из них лежит. Книги расположены по отделам. Почти на каждой полке с книгами имеется собственноручная надпись букиниста, например: география, путешествия, романы, разные истории и приключения. При этом не обходится и без курьезов. Так, например, «Путешествие Гулливера» букинист непременно отнесет в отдел путешествий. Кроме того, если книги нельзя приткнуть ни к одной из вышеупомянутых рубрик, они размещаются по величине и толщине. Сперва идут книги солидные, потом средние и, наконец, субтильные. Особый угол отведен для текущей журналистики. «Отечественные записки», «Вестник Европы» и т. п., крепко перевязанные веревками, втиснуты между полками, где они и лежат, точно сельди в бочке; при этом номера страшно перепутаны.
Кто не мог вовремя подписаться на эти журналы, теперь может приобрести их у букиниста за бесценок.
Чьим потребностям удовлетворяет букинист?
Подобно тому, как благодаря тряпичникам старое поношенное платье с барского плеча переходит в руки бедняка, так точно благодаря букинисту старые книги попадаются «нищим духом». Обыкновенно у букинистов торговля бойко идет весною (по окончании экзаменов) и осенью (в начале учебного курса). Какой-нибудь гимназист, получив аттестат зрелости, приходит к букинисту и оставляет свой адрес, чтобы тот пришел за учебниками. Впрочем, многие и сами приносят ненужные более учебники.
Вот в лавку к букинисту вошел какой-то юноша, неся под мышками целую кипу книг, перевязанных веревочкой.
– На, отбирай! – произнес он, бросив свою ношу на прилавок.
– Много ли вам за них?
– По четвертаку на круг.
– Букинист развязал кипу и стал рассматривать каждую книгу но очереди.
– Дорогонько! Товар-то не ахти какой!
– Все – последние издания…
– Поистрепаны больно!
– Ну, сколько же?
– По гривенничку довольно будет.
– Давай! И так надоели хуже горькой редьки…
– Корень ученья – горек, да плод его – сладок! – проговорил букинист, отдавая деньги.
– Терпеть не могу этих школяров: только книги портят! Начертят каких-то крестиков, каракулей…
– Что ж? Значит, книга была в деле. Книги, которых никто не читает, бывают неразрезаны.
– А кто возьмет книгу с каракулями-то? Не нравятся мне также и учителя: подавай им учебник последнего издания. А не все ли равно – годом раньше, годом позже?
В это время вошла какая-то женщина в белом ситцевом платье и черном платке. Она принесла несколько тетрадей нот, завязанных в платок.
– Ноты покупаете?
– Нет, не стоит овчинка выделки.
– А вон целая куча нот лежит!
– Покупали было, да нейдут. Помилуйте, какой музыкант будет брать ноты у букиниста! Книга – всякому нужна, а ноты – роскошь.
Женщина собралась было уходить из лавки, но букинист воротил ее.
– Впрочем, покажите!
Женщина положила ноты на прилавок и развязала платок.
– Что просите?
– Сколько дадите?
– По пятачку за тетрадку…
Эта оценка так ошеломила посетительницу, принесшую ноты, что та, не говоря ни слова, стала связывать их снова в узел.
– Ведь это дешевле пареной репы! Барышня по рублю да по два за тетрадку платила, а тут наткося – по пятачку!
Входит какой-то подмастерье лет двенадцати в блузе.
– Дайте мне какую-нибудь занятную книжку!
– Какие вы любите читать? – спросил букинист, склонив голову несколько набок.
– Разные истории…
– Из русской истории или из всеобщей?
– Да все вообще истории… больше для фантазии…
– Ну, вот хотите «Таинственный монах»?
– О чем тут говорится?
– Прочтете, так узнаете…
– Товар в мешке покупать негоже!
– Как знаете!
– А это что за книги?
– «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа».
– Почем стоит?
– Да что ж с вас – полтинничек!
– За подержанную-то?..
– Ничего, что подержанная! От этого от нее не убыло!.. А коли вы – для фантазии, так это самая подходящая…
