Шрифт:
Закладка:
Киров взглянул на часы. «Ого, уже три... Пойду пообедаю и в «Азнефть» к Серебровскому. Посмотрю, что у них делается, и попрошу устроить встречу с Губкиным».
2
Вернувшись с обеда, Киров сразу же подошел к столу, чтобы позвонить Серебровскому. Вдруг раздался звонок. Он снял трубку.
— Слушаю, Киров! А, Александр Павлович. А я собираюсь к вам. Какая беда? Пожар на заводе Манташева? Занялись баки с мазутом? Пожарные выехали? Какая еще нужна помощь? Я сейчас выезжаю. На месте будет виднее.
Киров вызвал машину и крикнул в передней секретарю:
— Еду на пожар! На завод Манташева!
Он быстро побежал по коридору... За ним бросился помощник в военной гимнастерке, в солдатских сапогах, придерживая прыгавший в кармане браунинг.
Выбежав из здания, Киров на мгновение остановился: над городом, в стороне манташевского завода, бил вулканом густой, черный, тяжелый дым.
«Вот силища!» — подумал Киров и, вскочив в машину вместе с помощником, крикнул шоферу:
— На завод!
По улице, крича и чертыхаясь, бежал народ, мешая ехать.
— Давай в объезд, здесь не пробьемся! — сказал помощник шоферу.
— Да, сверни на соседнюю, быстрее доедем! — поддержал Киров.
Шофер вырулил на параллельную улицу, где было меньше народу, погнал быстрей...
Но чем меньше оставалось до завода, тем труднее становилось ехать. Резкий бакинский ветер вдруг изменил направление и подул навстречу. Улицу заволокло едким дымом: впереди невозможно было ничего разглядеть. Да и дышать стало печем.
— Сворачивай направо, иначе сгорим! — крикнул Киров, отчаянно кашляя.
Шофер свернул в переулок, обогнул несколько кварталов, подъехал к заводу с другой стороны.
Но в ворота въехать было трудно: они лишь мгновениями маячили в густом дыму.
Киров и помощник выскочили из машины.
— Жди тут или чуть осади! — сказал Киров шоферу. — Можешь понадобиться, — и первый бросился сквозь дым на территорию завода.
Его кто-то схватил за рукав.
— Сергей Миронович, я жду вас. Пойдемте со мной скорей!
Сквозь дым Киров увидел выпачканную мазутом фуражку, худое лицо с темными бровями и маленькими усиками, узнал Серебровского.
Они пробились сквозь дым и выбежали на открытую площадку, откуда ветром отдувало дым. Там толпились пожарные со шлангами, рабочие с лопатами, специалисты в инженерских фуражках.
Впереди, в клокочущем черном дыму, поднимавшемся, как громадная туча, закрывая и солнце, и половину неба, виднелись большие баки, охваченные мечущимся пламенем.
С ближнего бака, видимо, взрывом бензинных паров была сорвана крыша. Края бака раскалились почти добела, и из него, как из огромной, устремленной в небо трубы, валил красно-бурый дым, напоминая извержение вулкана.
Люди смотрели на это буйство стихии растерянно, словно оцепенев, понимая, что они ничего не могут сделать. Водой только защищали строения, мешая распространению огня. Попадая на горящую нефть, она усиливала пламя.
Киров взял под руку Серебровского:
— Александр Павлович, что же мы стоим? Надо что-то делать!
— Я уже распорядился по аварийным трубам спустить нефть и мазут в подсобные хранилища.
— И что же?
— Из дальних баков спускают, а к этим двум нельзя подступиться. Да и горючего в них немного.
— А если огонь перекинется?
— Создали мощные водяные завесы и поливаем землю вокруг.
— Пойдемте, я хочу взглянуть...
3
Огонь бушевал два дня. Лишь на третьи сутки к вечеру удалось засыпать песком горящие ямы с мазутом.
Киров и Серебровский, закопченные, голодные и уставшие до головокружения, поехали с пожара вместе.
Подвезя Серебровского к дому, Киров тоже вышел из машины:
— А знаете, Александр Павлович, ведь я из-за пожара так и не успел поговорить с вами.
— Зайдемте ко мне. Поговорим.
— В таком виде я перепугаю ваших домочадцев, — рассмеялся Киров. — Как-нибудь в другой раз. Да и для разговора я еще не готов. А у меня к вам просьба: разыщите, пожалуйста, Губкина: если он в Грозном или в Москве — пригласите в Баку.
— Хорошо, Сергей Миронович. Я разыщу Губкина...
4
Утром, как всегда, Киров поднялся рано. Не стал будить только что приехавшую жену, а позавтракал в кухне и точно в восемь вышел из дому, где его ждал «поккард», конфискованный у одного из нефтяных королей.
— На промыслы? — поздоровавшись, спросил шофер.
— Да, на промыслы...
Между буровыми вышками дороги не было, ехали по песку медленно. Киров внимательно присматривался к тому, что происходило вокруг.
И вдруг увидел, что у закопченной буровой столпились люди, что-то делают, кричат.
Он велел подъехать. Выйдя из машины, громко крикнул:
— Здравствуйте, товарищи! Что случилось?
— Да вот, желонка сломалась, — сказал пожилой усатый тартальщик в брезентовой куртке, — а починить не можем.
Киров подошел к дощатому верстаку, на котором лежала желонка — длинная широкая труба с крышкой. Киров уже успел познакомиться с этим немудреным снарядом, которым вычерпывают из скважин нефть, и теперь внимательно смотрел, что собираются делать слесари.
— Трос заедает, и замок не действует. Должно, заржавел от воды, — сказал молодой слесарь и стал тяжелым молотком бить по клапану желонки.
— Погоди, парень, — остановил Киров и кивнул подошедшему шоферу: — Слетай в контору, привези начальника промысла.
Он подвернул рукава рубашки, взял у парня молоток и клещи, внимательно осмотрел желонку.
— Ну-ка, ребята, потяните трос. Так. Еще! Ага, перекос клапана... Наверно, ударили по камню. Заклинился... Поворотите немного на меня. Хорошо. Держите. — И стал осторожно, подведя под клапан клещи, ударять молотком, выправляя перекос.
— Поддается! — подбодрил кто-то. — Еще разок ударьте!
Киров обернулся и увидел, что за ним наблюдает человек плотного сложения, в соломенной шляпе, из-под которой выбиваются тронутые сединой кудри.
«Наверное, начальник промысла», — подумал он и продолжал бить по клапану.
— Ну-ка, попробуйте, ребята.
Кто-то потянул за трос.
— Ага, клапан закрылся! Важно! — похвалил грубоватый голос.
— Еще потяните, — попросил Киров. — Так, хорошо! Можно спускать!
— А что, много еще воды, ребята? — спросил человек в шляпе.
— Теперь ничего. Теперь уже больше нефть черпаем, — ответил тартальщик.
— Вон как? Это очень важно. Спускайте желонку — поглядим.
Рабочие подняли желонку, понесли, спустили в скважину.
Киров, увидев под верстаком паклю, стал вытирать перепачканные нефтью руки.
Человек в соломенной шляпе подошел к нему. На грубоватом мужественном лице затеплилась улыбка.
