Существо, скрытое под единственным слоем калхх, заметалось, словно обезумев, безголосо пытаясь натянуть на себя еще слои. Сражаться, сражаться, сражаться, выло оно немо. С немалым трудом личность овладела им, выпрямилась с достоинством, будучи теперь выше, чем стоящий посредине группы мужчина. Сложила руки на груди, пряча ладони в рукавах.

Шум сзади подсказал ему, что четверо шаманов захлопнули ловушку. Если бы здесь были лишь они, она могла бы попытаться сразиться, но тот человек, бог, скрывающийся в нем… Личность с уважением поклонилась.

— Слава победителям.

Говоря это, она не отводила взгляда от оружия, которое держал черноволосый. Мощный топор с двумя остриями в глазах большинства смертных наверняка выглядел как обычное оружие. Она же видела его словно бриллиант, сияющий светом взорвавшейся звезды. Человек, державший оружие, заполонял, казалось, все пространство и, несмотря на то что в отряде его было несколько более высоких и куда мощнее сложенных воинов, притягивал взгляд, засасывал все внимание. Остальные служили лишь фоном для него. Волосы почти настолько же черные, как и у шаманов аг’хеери, но кожа — белая, словно снег. Как если бы в нем пылал внутренний свет. Он украсил кожу татуировками, которые связывали силу бога в теле смертного, но этого едва хватало, чтобы суметь ее взнуздать. Сетрен был силен, а его авендери считались опаснейшими в мире.

Услышав приветствие пойманного в ловушку пришельца, мужчина лишь усмехнулся.

— Га’нааех, — проворчал он. — Все, что осталось. Га’руулее распался. Хотя и хорошо сражался. А теперь мы завершим войну в этих горах. Я прав?

Из-под слоев калхх он впервые взглянул в глаза мужчине. Человек, простой человек: бог, если и был там, не спешил показываться. Создание обернулось еще в несколько слоев калхх. Однако топор авендери по-прежнему пылал в руках воина. Взывал к осторожности.

— Если Каха’леех распадется, ты и представить не можешь, что возникнет после.

В миг, когда он произнес это, с трудом подбирая чужие слова, почувствовал стыд. Это звучало почти как попытка выторговать жизнь. Мужчина, должно быть, так это и воспринял, потому что покачал головой.

— Я не дам тебе существовать. Три тысячи моих людей погибли за ледником, чтобы заманить га’руулее в ловушку. Пять тысяч погибли в битве. И столько же аг’хеери. Вы, ахеры, должны уйти. И если для этого необходимо будет уничтожить вашего владыку…

Он оборвал мужчину гневным фырканьем, обозленный на эту мимолетную слабость.

— Ахеры? Ты даже не знаешь, каково наше истинное имя, дикарь. Каха’леех — это не владыка, и его невозможно уничтожить. Что бы ты ни сделал со мной — он возродится.

— Мы уверимся в этом позже. До того же, как он возродится, мы вышвырнем вас из этого закоулка Всевещности. А теперь… — Он махнул рукою.

Оставшиеся слои калхх обернулись вокруг него, прежде чем авендери закончил движение. Личность мигом исчезла, появилось существо. Оно отпрыгнуло назад, разворачиваясь в воздухе мордой к шаманам. С мужчиной шанса оно не имело, с ними — хотя бы небольшой. Без колебания потянулось оно за гуон, открылось ему, перековало на оружие. Если Сила, плененная в леднике, взорвется — тем лучше.

Из обеих рук — лап — высунулись темно-синие, почти черные по краю острия. Он взмахнул ими горизонтально, с силой, достаточной, чтобы разрубить напополам аг’хеери, стоявшего ближе прочих. Чернь соприкоснулась с раскаленным до белизны клинком ножа, плененные в оружии духи завыли, перековывая родную Силу в нечто, чего гуон разрубить не могло. Остальные шаманы освободили своих духов, и те ринулись на него, словно снежная буря. Он почувствовал удары, рывки и царапанье, нечто подсекло ему ноги. Будь он в сей момент личностью — упал бы. Существо же лишь прыгнуло, избегая атак, и потянулось за большим.

И в этот момент на него обрушилась Сила бога.

Словно на свечу подул вихрь. Оно моргнуло — и не осталось ничего, утратило контакт с гуон, не могло вздохнуть, тело охватила обездвиживающая усталость. Оно упало на лед. С величайшим усилием оглянулось на человека. Тот словно и выглядел все так же, но одновременно был совершенно иным. Нынче казался он истинным авендери — объятым Бессмертным. Товарищи его почти исчезли на фоне внезапно объявившей себя Силы. Га’нааех, даже такой умелый, как он, не имел и малейшего шанса.

Мужчина шагнул к нему, поднимая топор. Бог не мог отказать себе в удовольствии лично завершить этот бой.

И тогда ледник, все еще гудящий от Силы, все еще шипящий и булькающий в своей утробе, показал, что в мире есть нечто сокрушающее даже божественные планы. Раздался треск, и все пространство вокруг легко колыхнулось. Лежащий на льду пришелец почувствовал, как поверхность под ним распадается на мельчайшие осколки. На миг он ощутил чудесную легкость, а потом обрушился вниз.

Ледяная вода сомкнулась над ним, выжимая из легких воздух. Существо, все еще контролировавшее тело, обезумело. Оно снова потянулось за гуон, готовое разнести все в клочья, — и вдруг упала тьма.

Наверху воцарилось замешательство. Шаманы аг’хеери первыми поняли, что лед начал трескаться: в конце концов, они жили в горах дольше людей. Их служебные духи бросились назад, к своим владельцам, окружили их, подняли вверх. Товарищам авендери повезло меньше, распадающийся на куски ледник поглотил нескольких из них, прежде чем Сетрен успел вмешаться. Он объял всех собственной силой, даже тех, гибнущих, вырвал из пасти смерти и притянул к себе. Успокоил почву, сдержал танцующие глыбы льда. Прежде чем вода, заполняющая пробитые в леднике пещеры, сомкнулась над чужаком, он уже стоял на краю дыры и глядел вниз. В миг, когда га’нааэх потянулся к гуон, бог простер руку — и все замерло. Все пространство пещеры заполнил лед.

На несколько мгновений установилась тишина.

— Хватит ли этого?

Вопрос раздался из уст самого высокого из шаманов, одетого в меха серебристых лисиц. Рисунки на его лице превращали его в подобие черепа.

— А что говорят духи? — ответил вопросом на вопрос авендери. Теперь он снова был человеком, хотя продолжал притягивать внимание сильнее прочих мужчин из своего отряда. Внушительность, тень присутствия бога все еще танцевала в глубине его глаз.

Аг’хеери хмуро усмехнулся:

— Этот ледник и сам — наполовину дух. Ты пробудил его, открыв здесь такое количество Силы, потому он отгоняет моих слуг, не впуская их вглубь. Умер ли он?

— А ты не слышишь? Обрати слух на север, шаман. Внемли ветру.

Некоторое время аг’хеери, казалось, прислушиваются.

— Стенания, — произнес наконец татуированный.

— Стенания, — согласился авендери. — Каха’леех распадается. Единство гибнет. Теперь они