А также о самой войне, как СССР пробил дыру в собственной границе, откуда хлынули наркотики и оружие, о Китае, который заваливал афганцев оружием и боеприпасами. И о многих скрытых пружинах той войны, стоившей Союзу пятнадцати тысяч молодых людей, и ещё десятков тысяч физических и духовных инвалидов. И как эта бешеная смесь вспыхнет при серьёзных экономических проблемах.

Особо отметил роль маршалов Гречко и Устинова, которые были уверены в «быстрой победоносной войне», почему-то не догадываясь о том, как долго и кроваво армия мирного времени превращается в армию ветеранскую.

Ну и в финале о подтасовке разведданных Андроповым, и о фактическом сливе им разведывательной работы против ЦРУ во всём юго-восточном регионе.

Брежнев долго сидел, переваривая всё что услышал, глядя куда-то в пол, и когда поднял взгляд, глаза его горели от гнева.

— Ты, Вить, всё правильно сделал. — Брежнев кивнул. — Спасибо тебе. — Он тяжело вздохнул. Вообще спасибо. Не юлишь, не зажимаешь информацию, не выкраиваешь себе блага… — Постепенно он успокаивался. — Спасибо, ещё раз. Езжай домой, если что, мы свяжемся. — Виктор был уже у дверей, когда Брежнев окликнул его ещё раз. — Витя, и заканчивай эту глупую фронду с наградами. Ты что, не понимаешь, что так унижаешь и звание Героя, и Орден Ленина и свою медаль?

И только выйдя из Сенатского Дворца, Виктор смог нормально осмотреть свою Волгу. Удар слегка погнул кенгурятник, и каким-то образом Мерседес зацепил край капота, и он теперь сидел кривовато. Но в целом можно сказать вечернее происшествие обошлось ему практически даром.

Сев за руль, он отогнал машину в Гараж Особого Назначения, и договорившись с мастерами, что они поправят всё к утру, вызвал себе такси.

Виктор давно уехал, а Брежнев всё продолжал листать стенограмму его разговора с Виктором которую для него делал Цуканов. Слишком много информации за раз. Слишком много того, что нужно ещё раз перечитать, вдуматься и принять взвешенное решение. Пока преобразования шли пусть и со скрипом, но двигались. А дело было исключительно в той самой Системе, которая первым ударом убрала с доски ключевого человека. Да, Андропов не был в прямом смысле предателем родины. Он просто строил свой персональный коммунизм, а все остальные для него были расходным материалом и топливом. Он, Андропов подавал Брежневу документы об интенсивной деятельности ЦРУ в Афганско-пакистанском регионе. Он же доказывал, что Афганистан для Советской Армии будет лёгкой прогулкой. А Виктор уничтожил все его доводы одной фразой: «Британцы тоже считали Афганистан лёгкой мишенью. И ровно с тех пор, британские винтовки — самое массовое оружие в Пуштунистане[52]».

И вот ещё… героин этот. Дрянь та ещё. И пускать её в СССР нельзя ни под каким предлогом. Но Виктор тут чётко сказал. У торговцев героином столько денег, что простого человека они наверняка купят. Значит нужно придумать что-то такое… Как Витя говорит: «На три копейки, а чтобы ударило на всю десятку». Но что-то с парнем нужно делать. На привязь конечно не посадишь, но хотя бы охрану дать такую чтобы муха не пролетела. А то, вон в очередную историю ввязался. А если бы тот смертник успел выстрелить?

— Чёрт знает, что! — Брежнев небрежно бросил документы на стол и посмотрел на сидевших рядом с чаем Виктора Голикова и Георгия Цуканова.

— Леонид Ильич, нормально же всё. — Начал Цуканов, верно поняв причину раздражения «Деда». — Виктор, он реально как танк. Курьер которого он взял, очнулся только в тюрьме, и только потому, что его доктор в себя привёл. А бил он его сквозь стекло. Ну я ему конечно запретил ввязываться, да охрану его поднакрутил, но пока нет выхода. Студент второго курса, пусть даже гениальный инженер не может входить в ближний круг. Так мы его подсветим и для врагов внешних так и для внутренних. Безопасность мы ему конечно организуем. Но вот личной жизни — лишим напрочь. А он ей реально наслаждается. С девчонками крутит, на картошку вон поехал, хотя ему предлагали остаться при парткоме.

— Но молодая кровь ещё кипит. — Меланхолично добавил Григорий Голиков. — Как такого на привязь посадить? Женить если только…

— Не выйдет. — Цуканов вздохнул. — Как только его очередная подруга затевает разговоры о семье, она сразу становится бывшей.

— А чего ему? — Голиков пожал плечами. — Снял себе профессорскую квартиру для конспиративных встреч, машина у него есть, свободно может привести даму в ресторан или сделать дорогой подарок. Кавалер на зависть.

— А откуда у него деньги? — Удивился Брежнев.

— Непонятно, но мы полагаем, что он обчистил каких-то бандитов. Что для него вообще запросто, с такой-то подготовкой.

— Вот паршивец! — С чувством произнёс Брежнев и громко рассмеялся. — Такого и правда на цепь не посадишь. — Он бросил взгляд на наручные часы. — Всё. Давайте закругляться. Завтра с утра, давайте ко мне Цвигуна[53]. Пусть расскажет, как это у него по Москве доллары возят чемоданами.

К утру Волга, сверкая новым капотом, и хромированным отбойником, уже стояла на площадке в ГОН, и Виктор, отблагодарив мастеров, сел за руль, не замечая круглых глаз мастера. А всё дело было в том, что он, восприняв реплику Брежнева как приказ, перевесил на пиджак Золотую Звезду, и коротенькую орденскую планку, где была лента Ордена Ленина и медали «За боевые заслуги». Можно было избегать этого очень долго, но только до момента прямого приказа главы государства.

Вот мастера и охренели, увидев Золотую Звезду, на пиджаке совсем молодого парня. И только через некоторое время, кто-то вспомнил громкие статьи в центральной прессе, и притащил ту самую газету, а пришедшая на работу кладовщица, обозвала всех беспамятными дураками, и принесла журнал Огонёк, где была огромная, в страницу фотография Виктора с наградами, и статья о нём.

— Пишут студент МАИ. — Молодая женщина в светло-синем комбинезоне и волосами подвязанными алым платком, обклеившая свою каморку фотографиями актёров и знаменитостей, ткнула пальцем в статью.

— Да, щас. — Пожилой мастер, помнивший ещё водителей Сталина, негромко рассмеялся. — Так бы ему и дали «Догонялку». — Непростой юнош. Опять же «За боевые Заслуги», медаль вроде, а нужно лично в глаза врагу заглянуть. Так что, это сто процентов наш парень.

Виктор этого ничего не слышал, и крутя баранку размышлял о том, что буквально через пятнадцать лет, от мощного рычага под названием «партия» останется только горка ржавчины, и ещё очень долго придётся собирать общество из осколков.

Метнувшееся к дороге нечто, Виктор отследил