замещения людей роботами означает, что будет меньше машин, которые смогут конкурировать за человеческое внимание, аффекты и ресурсы. Атрибуция предотвратит несчастные случаи и поможет нам призывать к ответственности нарушителей.

Эта двойственность отражает базовое противоречие экономики. Микроэкономический подход к индивидуальным фирмам требует минимизировать расходы на рабочую силу. Макроэкономический подход к обществу в целом требует, чтобы у потребителей был определенный источник дохода – и для большинства из нас это работа. Способ социального уравновешивания этих конкурентных требований труда и капитала является предметом одновременно политики и экономики, которые объединяются в политической экономии. Подход политической экономии открывает возможности, которые ныне отвергаются, поскольку считаются непрактичными или не рассматриваются вовсе[552].

В стандартных описаниях экономики искусственного интеллекта обычно излагается следующая идея: чем больше регулирования, тем меньше инноваций, и наоборот. Политическая экономия эту идею отвергает. Мы не пытаемся максимизировать размер некоего воображаемого экономического «пирога», а потом перераспределять итоговую добычу[553]. Скорее, ИИ, который у нас будет, может и должен определяться правом. Например, право может ограничивать или запрещать системы распознавания лиц, которые ежедневно делают тысячи фотографий школьников. Оно может потребовать того, чтобы роботы-уборщики и тестеры боролись с заразными болезнями, а также поддерживать или субсидировать их. Регулирование ИИ и роботов не должно всего лишь сдерживать безумных ученых или ограничивать защитными барьерами неугомонные титанические корпорации. Скорее, мы должны попытаться сохранить определенные человеческие ценности в здравоохранении, образовании, журналистике, полиции и многих других областях. Мы также пытаемся достичь того, чтобы каждая из этих областей могла развиваться в ответ на различные локальные нужды и приоритеты, не подчиняясь диктату фирм, которые ныне господствуют в коммерческом ИИ[554].

Для достижения этих целей потребуется государственное финансирование. Чтобы правильно внедрять роботизированные системы и ИИ, часто нужно будет тратить больше (а не меньше), чем при современных подходах. Должно стать ясным простое экономическое отношение между первым и третьим новыми законами робототехники: деньги, которые не были потрачены на гонку вооружений ради получения позиционного преимущества, могут быть потрачены на дополняющую автоматизацию. Однако перераспределение средств, которые из области охранного труда и безопасности должны быть переведены в социальные службы, – лишь один элемент общей картины. Нам надо также создать устойчивую экономику, в которой автоматизация нацелена прежде всего на общее благо и общедоступные услуги, но при этом снижает негативное воздействие на окружающую среду. Вот где мы должны делать больше с меньшими затратами, а не в сфере социальных услуг, которым во многих странах уже нанесен ущерб мерами жесткой экономии[555].

Чтобы расчистить территорию для моих аргументов, мне надо будет опровергнуть два нарратива. Первый мы можем назвать кошмаром экономиста, а второй – мечтой радикала. Кошмар экономиста – это социологический диагноз, известный под названием «болезнь издержек». Речь о страхе того, что расходы на здравоохранение и образование вытянут ресурсы из остальной экономики. Радикальная мечта – это надежда на то, что однажды полная автоматизация приведет к тому, что все будут делать машины. Экономисты обычно отвергают полную автоматизацию, считая ее слишком утопичной. Однако мечта и кошмар представляют собой две стороны одной медали, то есть такого способа мыслить, который отдает приоритет эффективности в индивидуальных трансакциях перед гармоничным устройством всего общества в целом[556].

В этой главе мы разберемся с нарративами «болезни издержек» и полной автоматизации, определяющими картину будущего ИИ и роботов. Вместо того чтобы позволить крупнейшим технологическим фирмам подчинить себе профессии ради прироста эффективности, обещанного ИИ, мы должны заново сбалансировать общее пространство экономики. Государство должно лучше защищать права и прерогативы работников, малых и средних предприятий, ограничивая при этом власть обширных технологических компаний. В настоящее время право в основном подталкивает капиталистические экономики к заместительной автоматизации. Обновление программы налогообложения, конкуренции, труда и образования помогло бы выправить этот дисбаланс, обеспечив всех нас большей долей в будущем развитии ИИ и робототехники.

От профессионального обучения к управлению инновациями

В настоящее время давление рынка требует быстрой и дешевой автоматизации. Рынок моделирует мир в качестве конвейера, на котором каждая работа подлежит дроблению на более мелкие, рутинные задачи. Аргументация бизнеса в пользу обслуживающих роботов очевидна: им не надо платить, они не нуждаются во сне и их не нужно мотивировать для того, чтобы они работали сверхурочно. Пока есть туристы, которые ищут дешевые номера, или командировочные отделы в фирмах, которым необходимо снизить расходы, владельцы гостиниц будут стремиться заполучить роботов-уборщиков, рецепционистов, привратников и консьержей. Все эти работы могут устареть так же, как работа лифтера.

Пандемия коронавируса создала еще больше факторов, требующих снизить человеческие контакты в сфере услуг. Карантин, установленный на неопределенный срок, стал более убедительным аргументом в пользу роботизации, чем слова любого бизнес-гуру. Когда операторы складов, мясозаготовители и фермерские работники боятся подхватить на работе смертельный вирус, роботизация их труда может показаться как нельзя более гуманной инициативой (если связать ее с убедительным обещанием обеспечить базовым доходом и будущими рабочими местами). Моральный баланс во многих иных секторах автоматизации услуг также меняется. Считаться «работником жизненно важной сферы услуг» в разгар эпидемии – сомнительная честь. Даже если вакцина устранит штаммы коронавируса, который неистовствует с 2019 г., остается вероятность другой пандемии. Эта возможность, пусть и неопределенная, подкрепляет логику автоматизации рабочих мест. Более опасный вирус может нанести серьезный урон даже в сфере жизненно важных услуг и цепочек поставок, что грозит социальным коллапсом. Внезапная материализация угрозы пандемии свидетельствует в пользу ускорения роботизации, способной обеспечить устойчивое производство и распределение необходимых продуктов и услуг.

Но всегда будет много социальных должностей, которые требуют большего человеческого участия. Нам нужно провести четкую границу между полезными инновациями, ориентированными на человека, и простой эксплуатацией логики издержек и кризиса, нацеленной на преждевременную автоматизацию. История роботов и ИИ не сводится к неумолимому технологическому прогрессу. Везде, где они внедряются, их будут встречать воодушевлением и сомнениями, теплотой и тревогой. Задача политиков и стратегов состоит в том, чтобы решить, как примирить эти реакции и совместить уважение к людям, признание ограниченности ресурсов и ответственность. Для этого потребуются значительные и притом постоянные инвестиции в образование.

В передовых университетах уже пытаются делать студентов «нероботизируемыми», если использовать выражение ректора Северо-Восточного университета Джозефа Ауна[557]. Высоким спросом пользуется обучение в областях естественных наук, технологии, инженерии и медицины (STEM). Гуманитарные науки – литература и политология, история и философия – также играют основополагающую роль для полноценного понимания автоматизации, отмечает Аун. Их следует переоценить, а не обесценивать. И это еще одно направление развития правильно внедряемого ИИ, которое должно привести к увеличению числа рабочих мест. Образование