Элеонора снова провалилась в сон – разговор отнял у нее все силы.

Но с того дня она начала выздоравливать. Больше всего ей хотелось как можно скорее вернуться домой, в Ист-Честер. Связанные с Хеллингфордом воспоминания о горе, тревоге и приступе болезни гнали ее прочь оттуда в тихое, солнечное, пронизанное торжественной красотой подворье ист-честерского собора.

Узнав о том, что мисс Монро намерена отвезти больную домой, каноник Ливингстон тотчас прибыл помочь ей совершить непростое путешествие – с этой, и только с этой целью: он никоим образом не навязывал Элеоноре свое общество.

Наутро после переезда мисс Монро спросила ее:

– Ты в силах увидеться с Диксоном?

– Он здесь?

– У каноника. Мистер Ливингстон распорядился привезти Диксона из Бромхэма сюда, чтобы ты могла увидеться с ним, когда пожелаешь.

– Пожалуйста, пусть придет сейчас же! – сказала Элеонора; от нервного возбуждения ее бросило в дрожь и жар.

Она встала, чтобы уже в дверях встретить старика Диксона, сама подвела его к глубокому креслу, которое поставили в комнате для ее удобства, усадила, опустилась перед ним на колени и положила его руки себе на голову; от избытка чувств бедный старик весь затрясся.

– Прости меня, Диксон, за все, что тебе пришлось пережить. Скажи, что прощаешь, благослови меня! И после мы с тобой никогда больше не будем вспоминать кошмарное прошлое.

– Мне не за что прощать вас, вы отродясь никого не обидели…

– А ты скажи… У меня на душе будет спокойнее.

– Прощаю! – сказал он, потом с трудом поднялся на ноги и, стоя над ней, торжественно благословил ее.

Затем оба сели. Элеонора не сводила с него взгляда.

– Он хороший человек, барышня, – произнес наконец Диксон, медленно подняв на нее старческие глаза. – Не чета тому, прежнему.

– Хороший, – согласилась Элеонора.

На этом тема была закрыта. А на следующий день каноник Ливингстон сам явился к ней с формальным визитом. Элеонора предпочла бы беседовать с ним в присутствии мисс Монро, но та быстро смекнула, что к чему, и скрылась за дверью.

Некоторое время они продолжали говорить о посторонних предметах. Но он не мог бесконечно обсуждать все на свете, кроме того единственного, что волновало его.

– Мисс Уилкинс! – Прежде чем перейти к главному, он встал и подошел к камину, словно заинтересовавшись декором обрамления. – Мисс Уилкинс! Могу ли я теперь надеяться на ваш благосклонный ответ… Вы понимаете, о чем я… Помните наш разговор в гостинице «Грейт-Вестерн»?

Элеонора повесила голову.

– Вам известно, что однажды я уже была помолвлена?

– Да! Известно. С мистером Корбетом… Нынче он судья. Вы не можете всерьез полагать, что для меня это станет препятствием. Если у вас нет другой причины. Я всю жизнь любил вас и только вас, с того самого дня, когда мы познакомились, восемнадцать лет назад. Мисс Уилкинс… Элеонора! Избавьте меня от неизвестности.

– Хорошо, я согласна! – сказала она, протягивая ему тонкую белую руку, которую он жадно схватил и поцеловал, чуть ли не со слезами благодарности.

Она слегка опешила и попыталась вразумить его:

– Погодите… вам известно не все… Мой бедный, несчастный отец в порыве гнева, не помня себя, ударил мистера Данстера, и тот умер… Мы с Диксоном знали об этом, мало того – помогли это скрыть. Мы годами хранили тайну. Мой бедный отец умер от горя и угрызений… Теперь вам все известно. Сможете ли вы после этого любить меня?

– Бедная, бедная моя Элеонора! – воскликнул он, заключая ее в объятия, словно в броню от невзгод. – Как жаль, что я не знал всего этого раньше, много лет назад! Я оградил бы вас от стольких бед!

_____

Если в солнечный денек, проходя через деревню Бромхэм, кому-нибудь придет охота заглянуть за лавровую изгородь, отделяющую пасторский дом от дороги, он, скорее всего, увидит на лужайке перед домом дряхлого старика в плетеном кресле. Старик опирается на палку и лишь изредка поднимает склоненную на грудь седую голову, но перед глазами у него всегда маячат две светлые детские головки. Дети бегут к нему со всеми своими мелкими горестями и радостями, ведь его имя они научились выговаривать вместе с «мама» и «папа».

Мисс Монро тоже тут как тут. И хотя зимой она предпочитает больше времени проводить в собственном доме на подворье, чуть ли не каждый вечер ноги сами несут ее в расположенный напротив дом каноника Ливингстона.

Примечания

1

Имеется в виду антифранцузская коалиция европейских государств, объединившихся в военно-политический союз для борьбы с Наполеоном (1812–1815).

2

Георгианский стиль в архитектуре (XVIII в.) – по имени четырех британских королей, правивших один за другим и носивших имя Георг.

3

Атторней – адвокат, поверенный.

4

Бароскоп – метеорологический прибор: штормгласс, погодник. В описанном бароскопе одна фигурка указывала на «ясно», другая – на «дождь».

5

Намек на должность лорд-канцлера: являясь не только главой судебной власти, но и председателем палаты лордов, лорд-канцлер по давней традиции сидит в палате на мешке, набитом шерстью, который символизирует национальное достояние Великобритании.

6

Беотия – область Центральной Греции с преимущественно крестьянским населением; в древние времена афиняне подшучивали над мужицкой тупостью беотийцев.

7

Отсылка к Нагорной проповеди Иисуса Христа: «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться… Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6: 25–33).

8

Имеется в виду лондонская ювелирная фирма «Хэнкок и Ко», основанная Чарльзом Ф. Хэнкоком в 1849 г.

9

Роббер – в висте законченный круг игры.

10

Перифразированное высказывание древнегреческого мудреца Солона в изложении Геродота (1.32): «…Но пока человек не умрет, воздержись называть его блаженным, но [называй его] лучше удачливым» (Геродот. История в девяти книгах / Перев. и примеч. Г. А. Стратановского. Л.: Наука, 1972. Книга 1, параграф 32).

11

Рехавиты – упоминаемое в Библии кочевое племя, происходившее от Рехава и соблюдавшее ряд обетов, в том числе обет трезвости (Иер. 35: 1–8).

12

Имеется в виду флеботом – складной ветеринарный ланцет для пускания крови скоту и лошадям.

13

Библейские аллюзии. В