ко мне шпионить, и ты пошла. Костя посадил тебя под замок, и ты сидела. Я забрал тебя, пьяную как дешевую шлюху, а затем принес в замок как вещь, но ты чувствовала себя замечательно, играя в теннис с моей служанкой. Но стоит тебе только почувствовать, что придётся что-то делать, что-то решать, чем-то рисковать — как ты становишься плаксивой капризной размазней, — процедил я, — Все твои ужимки и прыжки, Ария фон Аркендорф — это лишь желание подчиняться. Лечь под кого-нибудь. Передать ответственность за себя кому-нибудь. Ты до усрачки боишься сделать что-то сама… даже когда делать ничего не нужно. Знаешь, я, пожалуй, отзову своё предложение. Ты слишком ненадежна, а значит, ненадежен будет и мой доступ к банку. Свободна. Попроси Пиату подобрать тебе вещи или что там тебе может понадобиться. У тебя время до вечера покинуть Шарпрок.

— Блефуешь⁈ — почти взвизгнула девушка, снова подскакивая с кресла, — Ты без Аркендорфа не справишься!

— Дура… — встал из-за стола и я, — Дайхарды только что оказали огромную помощь правительству Америки. Теперь я попрошу ответную услугу и заберу у Синдиката один из его банков. А дальше…

Она была также ненадежна, как и во времена академии. Несмотря на всё наносное, Ария осталась той же «принцессой-в-беде», только с помятыми розовыми лепестками и с готовностью опрокинуться на спину, как только на неё окажут давление. Синдикату не нужна была волевая баронесса, им нужен был послушный исполнитель — и они его сотворили.

Досадно.

— Вот и иди к ним! А я пойду по своим делам! — подхватившись с кресла, Ария рванула к выходу, которым я собирался воспользоваться. И, закономерно, оказалась у меня за спиной, в крайне удобной позиции. Ну, в той, когда развернувшийся мужчина страстно хватает подбегающую к нему женщину, а затем тянется к её трепещущим устам… ну не своими, конечно же. Ручками, ручками. С каваром.

Сунуть в полуоткрытый ротик шматок смолы, а затем зажать его, этот ротик, рукой, было совсем несложно.

— Я передумал… — проворчал я, глядя в непонимающие испуганные глаза баронессы, — … смысл вот был с тобой разговаривать? Никакого. Ты всё равно, в конечном итоге, ни черта не решаешь и ничего не делаешь, поэтому я воспользуюсь тобой иначе. Просто договорюсь с Медичи и с твоими поданными. Ну а уж убедить Синдикат, что ты теперь моя, будет легче легкого…

— УММ…! — забулькала Ария, постепенно обмякая и теряя контроль над телом, — УММ!

— Что? Даймон не вылазит? Не защищает? — участливо спросил я её, — А зачем ему? Он меня хорошо знает, тебе бы я не навредил. Ну а то, что ты для него одинакова, что на свободе, что в ящике каком, но живая — это сама себя благодари…

Через минутку у меня в наличии был актив типа «спящая принцесса» вместо глупой и нерешительной гостьи. Хорошо хоть помнил про это волшебное свойство смолы — нас еще в Польше, похитив, гоблины под ней держали несколько недель. Универсальная штука. Так, где там был списочек номеров разговорников, которые мне Костя дал? Кажется, пора заглянуть в Швейцарию…

///

— Что скажете? — она постаралась, чтобы вопрос звучал максимально равнодушно. Черные глаза мужчины напротив, его отнюдь не добрый взгляд с усталого и небритого лица, соседствовали с растерянным выражением на лице крепкого старика, с достоинством сидящего рядом. Ранее с достоинством, сейчас же старый простолюдин, отдавший почти всю свою жизнь на служение родине, был ошарашен.

Если подумать, то за столом не было никого не потрясенного сегодняшним днем. Ей пришлось дважды пройти сквозь порталы Истинных, а затем еще и трястись шесть часов подряд по железной дороге и в наспех найденном мобиле, чтобы прибыть на этот разговор. Для черноглазого мужчины, сидящего за столом, путешествие тоже выдалось нелегким. Но вот они здесь.

— Я не знаю, что тебе ответить, — прямо заявил черноглазый, — Вся эта ситуация с моей точки зрения отдает абсурдом.

— Тем не менее, вы здесь, — сухо отрезала она.

— Не каждый день моя лучшая ученица, которая замужем за другим лучшим студентом, пытается мне продать третью лучшую ученицу, которая, к тому же, еще и моя женщина, Кристина… — мрачно ухмыльнулся итальянский барон.

— Я не пытаюсь, — холодно возразила княгиня, а затем повернула голову к простолюдину, — Уважаемый Никельбаккер, сколько лет баронесса была на попечении слуг замка? Как давно начались финансовые трудности у баронства? Во что баронству встала отправка Арии фон Аркендорф на обучение? Мне на эти вопросы отвечать не надо, я ими не интересуюсь, потому как ни в чем вас не собираюсь убеждать. Вот ваша хозяйка, целая и невредимая вопреки принятым ей решениям. Меня и князя Дайхарда интересуют ваши дальнейшие планы.

— Какие планы, ваше сиятельство? — в голосе Микаэля Никельбаккера прорезалась горечь, — Мы теперь просто живём… как дают.

— Чужие в собственном доме, — кивнула Кристина, — А что насчет моих вопросов? У вас есть на них ответ? Хотя бы для себя?

— Конечно, ваше сиятельство. Мы ведем подробный учет всех трат. Всегда вели, — внезапно взгляд человека блеснул сталью, — Но вам отчитываться я не буду, уж извините. Это внутр…

— Мне это и не нужно, — быстро ответила брюнетка, — Княжество заинтересовано вести дела даже не с самим баронством Аркендорф, а всего лишь с его банком. Самые обычные переводы, хранение средств, расчетные счета. Не более. Что мы готовы предложить за такую возможность — я вам уже в красках описала. Свобода, независимость, военная сила. Контроль в вашем собственном доме. Единственный нюанс — это всё возможно только в том случае, если у баронессы фон Аркендорф не останется каких-либо рычагов воздействия на ситуацию. Она слишком ненадежна.

— А я тогда что здесь делаю? — Медичи сложил руки на груди, — Какое я имею отношение к Аркендорфам и к вашим делам? Вы её не прибили, это замечательно, мне не за что объявлять Дайхардам вендетту, но какого черта я сюда трясся чуть ли не десяток часов, если вы все планируете решить с местными?

— То есть, вы сейчас говорите «я не полезу бодаться с Синдикатом из-за неё, у меня собственное баронство и люди, за которых я отвечаю», — кивнула Кристина, озвучивая то, что было и так понятно, — Тогда позвольте кое-что добавить. Ария утаила от собственных людей в час нужды чрезвычайно ценный