И из других дверей никто почему-то не выходил. Перрон оставался совершенно безлюдным. Стояла полная тишина.

— Ладно, Ань, пойдём. Чего уж теперь.

Они вышли из вагона.

Голова закружилась на секунду-другую, будто они только что прокатились на карусели. Впрочем, дурнота быстро отступила. Ветерок легонько дохнул в лицо и тут же иссяк, растворился в ночной прохладе.

— Лёш, а тебе не кажется, что здесь всё тоже… Как бы это сказать? Не то чтобы ненастоящее, но…

Он медленно кивнул. А присмотревшись, понял, какие ассоциации у него вызывает картина, которая им открылась.

Пейзаж как будто дополнительно обработали. Это напоминало киношный метод фотоперекладки — когда реальный кадр копируется художником, прорисовывается заново. Контуры вокзального здания и деревьев стали гротескнее, выступили из мрака чуть резче.

Краски, наоборот, исчезли почти совсем. Хотя кое-где остались цветные пятна, смотревшиеся особенно сочно на общем поблёкшем фоне. Фрагмент листвы, например, в свете фонаря — зелёная клякса.

Обернувшись, Анна тихонько ойкнула.

Электричка исчезла, развеялась, как мираж.

— Всё, — сказал Алексей. — Прогулки между ветками кончились.

— Да, похоже на то…

Если смотреть по ходу движения электрички, которая их доставила, они стояли сейчас на крайнем справа перроне. Чуть впереди перрон этот расширялся, превращался в заасфальтированную площадку, к которой ещё правее пристроилось здание вокзала с ротондой.

Та часть станции, где стояли Анна и Алексей, предназначалась для поездов дальнего следования. Сейчас, правда, все колеи пустовали.

— Я в Москве жаловалась, что холодно, — заметила Анна, — но здесь вообще-то тоже не жарко. Не похоже на лето.

— Угу, скорее сентябрь. А если так…

Он не помнил наперечёт все мелкие постройки поблизости, но всё равно готов был поспорить — это не двадцать первый век. Да и рекламной иллюминации на вокзале явно недоставало. Если не считать фонарей, светилось только название станции над ротондой.

— Планшета у меня нет, — сказала Анна со вздохом, — дату посмотреть не могу, но наверняка семьдесят восьмой. Та самая ночь, девятнадцатое число. Мы, судя по всему, так на ней зациклились, что нас в неё и забросило, даже несмотря на помехи…

— Сто пудов — Брежнев сейчас подъедет, поэтому здесь так тихо. Всех посторонних комитетчики уже разогнали.

И едва произнеся это, Алексей заметил движение.

Со стороны ротонды неторопливо шагал мужик в неброском костюме. Он внимательно озирался, иногда при этом приостанавливаясь. Но «попаданцев» почему-то проигнорировал, даже не зацепился взглядом.

— Тоже, наверно, из КГБ, — прошептала Анна. — Но почему он не кинулся нас ловить? И вообще, по-моему, не видит…

— Если желаете, Анна Фёдоровна, я поясню.

Голос раздался рядом, позади них, и от неожиданности они едва не подпрыгнули. Обернулись и увидели «призрака». Он выглядел почти так же, как и в предыдущую встречу, разве что немного осунулся. И технической экипировки прибавилось — рядом с ним стояла штуковина, напоминающая кинопроектор.

— Так вот, — сказал «призрак», — на нас не обращают внимания, поскольку мы находимся в зоне действия информационно-оптической маскировки. Из-за этого немного искажено и наше собственное визуальное восприятие, как вы уже заметили. На этом пояснений достаточно. Теперь к делу.

Он качнул рукой с пистолетом:

— Понятия не имею, как вы здесь оказались. И отдаю вам должное — вы смогли меня удивить. Но если попытаетесь помешать мне, я применю оружие. Это по-прежнему нежелательно для меня персонально, но уже не фатально для моей миссии. Я вышел на финишную прямую, моя линия вероятности закрепилась, как нужно. Поэтому говорю прямым текстом — если хоть один из вас дёрнется, я застрелю обоих. И, напоминаю, нас никто не услышит — маскировочное поле работает на полную мощность. Радиус небольшой, но достаточный. Покинуть вы его не успеете. Уяснили?

— Скотина ты, — сказал Алексей.

— Расцениваю это как подтверждение. Теперь сядьте на скамейку.

Анна и Алексей опустились на стоящую рядом лавку. «Призрак» держал их в поле зрения, находясь примерно в пяти шагах.

— Если не ошибаюсь, Алексей Алексеевич, вы специализируетесь на фильмах? Вот и прекрасно. Воспринимайте всё это как бесплатный киносеанс, единственный в своём роде. Прибытие поезда, почти как у классиков. Осталось недолго, ждём.

— Зачем вы всё это делаете? — тускло спросила Анна. — Да, у нас с вами есть идеологические разногласия, но…

— Мы не маньяки, Анна Фёдоровна. Если бы дело ограничивалось идеологией, мы не стали бы начинать всю эту возню. Но ваши земляки пытаются нам чинить практические препятствия — здесь, на центральной ветке. Нас это не устраивает. Поэтому перекрыть вам доступ сюда — наиболее рациональный выход. А мы продолжим реализовывать тут наши проекты.

— Нельзя вмешиваться в историю центральной оси! Неужели вам это непонятно? И ладно ещё случайное действие на индивидуальном уровне — оно нивелируется, заглаживается. Но вы-то, если судить по вашим словам, планируете что-то масштабное и целенаправленное…

— Прекратите истерику. Речь идёт не о том, чтобы менять историю осевого мира. Она слишком хаотична и наэлектризована. Просчитать вероятности с достаточной точностью попросту невозможно. Если что-либо сдвинуть на макроуровне, то это будет иметь непредсказуемые последствия — в этом смысле вы правы. Мы ничего подобного не планируем.

— Если не это, то что тогда? Объясните.

«Призрак» посмотрел на часы, окинул взглядом перрон. Но участники встречи ещё не прибыли, лишь охранники виднелись поблизости.

— Я вам сочувствую, Анна Фёдоровна, — спокойно произнёс «призрак». — Вы лишились поддержки ваших коллег и ничего не можете изменить. Так зачем вам лишняя головная боль? К чему все эти вопросы?

— Я просто хочу понять! Для себя хотя бы…

— Всё достаточно просто. Мы намерены выявить новый исторический узел и активировать его нужным образом, чтобы создать проекции с запрограммированными свойствами. Да, для этого требуются некие действия непосредственно на оси. Но сама она, повторюсь, останется прежней. Попытка подкорректировать здешнюю историю — это всё равно что… гм… влезть в осиное гнездо для его ремонта. И это я ещё подобрал сравнение поприличнее, чтобы не оскорблять ваш слух.

— А что, такие попытки уже случались? — сразу же спросил Алексей. — Кто-то снаружи уже пытался вмешаться в нашу историю?

— Я вас разочарую, Алексей Алексеевич. Никто не гадил вам с других веток, вы прекрасно справились сами. Мы только наблюдали, делали выводы. Хотя вмешаться хотелось — чесались руки, честно признаться. Мы удержались с большим трудом. Потому что ваши собственные потуги изменить что-то изнутри — зрелище не для слабонервных.

— Это вы насчёт перестройки? Она не удалась, я не спорю, но задумка-то была правильная, реформы были нужны…

— Если задумка вылилась в отход от социалистических принципов, то она изначально была порочна. Но мы не будем сейчас это обсуждать. Наш «киносеанс» начинается.

Он кивнул в сторону вокзального