Разворачивается и спокойно идет в сторону своего человека.

Смотрю ему вслед. Боевик или триллер, неважно, надеюсь, что это была последняя серия, продолжения не будет. Звонок. Поднимаю телефон к уху не смотря, кто там.

— Да?

— Зять, я проверил, Бахтияра не нашли в городе, где он должен быть. Так что, возможно, что это он. Не отказывайся от помощи.

Не знаю, как к этому относится. Но кажется, Айдар Камаев набирает очки.

— Помощь уже не нужна. Я нашел Алсу, с ней все будет хорошо. — задумываюсь, говорить ли дальше. А потом вспоминаю слова Али, угрозы ее отца в адрес несостоявшегося жениха. — А Бахтияра можно не искать, не найдете.

Скидываю звонок. Снова входящий, черт, да я все уже сказал ее отцу. Смотрю на экран телефона. Миха. Смеюсь, и эта помощь уже не нужна.

АЛСУ

Физически мне плохо, тело ломит. Психологически — ровно. Видимо, мне вкололи препарат, я воспринимаю все несколько отстраненно, будто не со мной. А еще вспоминаю наши разговоры с психологом и точно знаю, что справляюсь в этот раз сама. Как будто я броней обросла и то, что было, не так страшно.

Важно, что Егор бросился меня искать сразу, каких-то серьезных людей смог подключить. Когда пришла в себя в машине и поняла, что вот он, рядом, спас меня и сам живой, такую радость и облегчение испытала. Слезы просто текли по щекам, а я улыбалась.

Мне казалось, что Егор должен уже устать от меня. Он все время спасает, выручает, вряд ли, когда он предлагал мне брак, думал, во что это выльется. И то, что он до сих пор рядом, не оставил, дает надежду, что у него есть ко мне чувства. А я обижалась на него, когда не приехал на вечеринку.

От моих размышлений отрывает медсестра.

— Алсу, пойдемте, на узи вас еще посмотрят, и, если все в порядке, можно собираться домой.

Она вежливая, приглашает сесть в кресло-каталку. Медленно везет по коридору.

После исследования я хочу пройтись сама, проверить, что руки и ноги работают. Движения хочу. Отказываюсь от помощи, помню, где палата, сама дойду.

И опять мыслями ухожу в те моменты, когда очнулась и когда ехали в клинику, а Егор так и держал меня на руках и все время обнимал, гладил и ласковые слова говорил. Так это было хорошо, успокаивающе.

Знакомый родной голос. Торможу в коридоре на своем этаже. Там ниша с диваном у окна, прислоняюсь к стенке. Сначала просто хочу слышать его, потом вникаю в смысл разговора.

— Мих, я не буду тебе рассказывать, просто успокой Василия, что все в порядке.

— Да что в порядке? Какой нахер порядок?! — каким, однако, нервным может быть Миша Калинин.

— С Алей все хорошо, и опасности никакой больше нет. Все! Я сказал, ты больше не спрашиваешь. — Знакомые нотки главного в клинике, голос как сталь.

— Черт, у меня напряженка рабочая всю осень, и у тебя черте что в жизни!

Михаил сердится, а мой Егор вдруг смеется.

— У меня страх, Мих. Я боюсь.

— Ты о чем?

— Помнишь, ты хотел, чтобы я влюбился? Пучина страсти и все такое?

— Ну?

— Я так боюсь ее потерять. Никогда в жизни, оказывается не любил. А ее люблю, просто дико люблю. И сам этого боюсь.

— Да ладно, это ж в кайф, когда взаимно, чего бояться-то?

— Это когда взаимно. — Пауза тянется. А я стою рядом и не верю. Влюбился? Как никогда? Любит?

— Не уверен, что взаимно и боюсь, что сбежит принцесса моя. Только успеваю ухажёров от нее гонять. — Снова пауза, а в моем сердце огонь. И в голове такое просветление, действие препарата закончилось или это мои эмоции все снесли?

— Мне с ней тепло, как ни с кем никогда не было.

Слушаю, и не верю, что Егор это говорит. Дрожь радости идет по телу, я оживаю.

Звук открывающейся двери, из палаты в конце коридора выходит врач и идет в нашу сторону. Пока он меня не видит, я выскальзываю за дверь на лестничную площадку и стою, дышу, прислонившись к стене.

Любит!

По лестнице спускается медсестра, что возила на УЗИ, замечает меня.

— Я же говорила, что вам поберечь себя нужно!

Берет меня под локоть и открывает дверь на этаж. Белов с Калининым уже стоят и разговаривают с врачом, замечают меня, улыбаются.

— Аль, мы едем домой. — Егор подходит, притягивает к себе.

И я в эмоциональной порыве, обхватываю руками, прижимаюсь к его груди и кладу голову на плечо. Вожу руками по его спине.

— Я так хочу домой — это правда, я дико хочу оказаться в нашей квартире.

Привстаю на носочки и утыкаюсь носом ему в ухо, набираюсь смелости, сердце колотиться как сумасшедшее, и я говорю то, что давно хотела сказать.

— Я так тебя люблю!

ЭПИЛОГ

ЕГОР. ВЕСНА

Выхожу из операционной. Профессиональное удовольствие от хорошо сделанной работы наполняет сейчас меня. Обе операции у этой девочки были непростыми. Первую провел еще в январе.

Очень был удивлен, когда Александр привез ко мне на консультацию ребенка. Кто эта девочка для Ивана Ивановича? Пятилетняя малышка, с нетронутой врачами заячьей губой и небольшим расщеплением неба. Сколько терпения за эти года требовалось маме, чтобы нормально кормить дочь, и странно, что не обратились к врачам раньше.

Яркая брюнетка с коротким каре очень переживала за нее, обещала, что все, что нужно, сделают. И правда, сейчас апрель, все шансы есть, что функции будут работать, эстетику доведем до ума и речь девочка наладит. Передаю папку с рекомендациями.

— Девочку можно забирать, где Александр?

— Сейчас должен приехать.

Поздний вечер, в клинике всего несколько человек, кто мне помогал, они уходят домой. А мы втроем ждем в фойе.

Дверь открывается, широким уверенным шагом ко мне идет Миха Калинин. Он зол, и он совсем не к месту. Черт, мы тут как на ладони. А если мои пациенты от спец служб скрывались? Недаром же Иван этот просил об анонимности.

Встаю и закрываю мать с ребенком собой.

Неправильно отдавать их. Не знаю из-за чего скрываются, но отдать их со своей территории вот так, это…

— Михаил, стой! — выставляю обе руки вперед, тормозя своего приятеля.

Но он не видит меня, притормаживает, смотрит за мою спину и четко, почти по слогам произносит.

— Маша, нам нужно поговорить.

И уже после этого обращает внимание на меня.

— И с тобой, Белов, я тоже поговорю. Отдельно.

Теряюсь, не