время от времени наведываться, чтобы поговорить с Лукасом, попросить у него прощения за то, что не смогла его уберечь.

Она была уверена, что Сальвадор Сантос изучил прошлое Мигеля Вистаса и поэтому должен знать, куда переехала его тетка Виктория. Эта информация могла содержаться в конфискованных досье, но, несомненно, должна была сохраниться и в спутанной памяти Сальвадора. Внезапно Элена ощутила в себе достаточно энергии, чтобы вернуться в «Колонию почтальонов» и убедить Асенсьон пропустить ее к Сантосу. Она схватила ключи от машины, выбежала на улицу и поразилась пустынности и темноте города. Было пять утра. Совсем не время для визитов. Она вернулась домой, налила в стакан граппы и попыталась спокойно все обдумать. Можно проникнуть в отдел по расследованию убийств и пропавших без вести и забрать досье. Она прекрасно знала, где они хранятся. Пришлось бы взломать дверь и сейф, она попала бы на камеры и была бы немедленно уволена. Но прежде она бы успела добраться до Мигеля Вистаса и выведать у него информацию о своем сыне. Тот ребенок на видео — действительно ее сын? Если мальчика пытает не Вистас, то он может хотя бы знать, кто снимал эти видео. Однако что-то ее удерживало, некая красная черта, которую она не могла перейти. Элена ненавидела себя за то, что соблюдает правила. За то, что она не такая, как Сарате или Сальвадор Сантос, за то, что она не следует принципу: цель оправдывает средства.

Она снова пересмотрела все четыре диска, которые взяла с собой. Несколько раз пришлось отрываться и бежать в туалет — ее рвало. Потом она валялась на диване и размышляла о том, что можно предпринять, о законности и красной черте. Она закрыла глаза, устав от самой себя, неясный силуэт на видео сводил ее с ума. Она заснула. А когда открыла глаза, уже рассвело — было без четверти восемь утра. Не приняв душ, не переодевшись, не приведя себя в порядок, она села в «Ладу» и поехала в «Колонию почтальонов».

Асенсьон открыла дверь и посмотрела на нее с презрением; но что-то промелькнуло в этом суровом взгляде, какой-то проблеск сострадания. Она позволила ей войти.

— Я буду присутствовать при разговоре.

— Спасибо, — сказала Элена.

Сальвадор Сантос сидел в каминном кресле. Рядом на столике стояла опустевшая кофейная чашка и блюдце с крошками от печенья. Он только что позавтракал.

— Дорогой, здесь инспектор Бланко. Она хочет поговорить с тобой. Я побуду тут, пока она задаст тебе несколько вопросов. Хорошо?

Сальвадор не ответил. На его правом глазу выступила голубоватая слеза. Асенсьон села рядом с ним и взяла его за руку. Элена наклонилась так, чтобы оказаться в поле его зрения. Но установить зрительный контакт ей не у­далось, потому что его взгляд ни на чем не фокусировался. Казалось, он витает в каком-то своем мире.

— Сальвадор, я хочу извиниться перед тобой, — начала Элена. — Ты был прав. Убийца Лары Макайи — Мигель Вистас.

Никакой реакции не последовало. Элена решила попробовать еще:

— Фотограф. Помнишь, ты его подозревал?

— Ты был прав, дорогой, — подхватила Асенсьон. — Ты очень хорошо выполнил свою работу. Ты нашел виновного и упек его за решетку. Посмотрим, что теперь скажут Рентеро и его окружение.

Сальвадор улыбнулся. Но словно не словам жены, а скорее тому, что вспомнил что-то приятное.

— У Мигеля была родственница, священник сказал, что это двоюродная сестра его отца, — сказала Элена. — Ее звали Виктория. Та, которая заперла его в сарае. Мне нужно знать, говорил ли он вам о ней.

Его улыбка стала шире. Асенсьон поцеловала его руку.

— Сальвадор, здесь инспектор. Ты ничего не хочешь ей сказать?

Элена не могла поверить, что психическое здоровье старика пошатнулось так сильно. Она чувствовала с­ебя виноватой во всех переживаниях, которые выпали на его долю. Но ей нужна была информация, и она не могла уйти, не получив ее.

— Собака, кишащая червями. Помнишь?

— Инспектор, пожалуйста, — предостерегла ее Асенсьон.

— Мальчик, наблюдающий, как черви едят собаку. Разве ты не помнишь?

— Не заставляйте его переживать все заново, это вредно для него.

— Виктория, — вдруг сказал Сальвадор.

Имя слетело с его губ, как дуновение свежего ветерка.

— Виктория Вистас, двоюродная тетка Мигеля, — подхватила Элена. — Та, что заперла его в сарае.

— Виктория, — повторил больной.

— Мне нужно знать, где она живет. Ты разговаривал с Викторией Вистас?

— Очень красивая, — сказал Сальвадор.

— Дорогой, тебя спрашивают, знаешь ли ты, где живет эта женщина.

— Перевозки Алькаррия.

Элена и Асенсьон недоуменно переглянулись. Элена ухватилась за его слова:

— Что это такое, Сальвадор? Транспортная компания, которую наняла Виктория?

— «Перевозки Алькаррия», — повторил он и торжествующе улыбнулся, как будто совершил какое-то грандиозное открытие.

— Виктория переехала, да, — сказала Элена. — Компания, которую она наняла для перевозки мебели, «Алькаррия». А куда они повезли мебель? Помнишь?

— Укрытие, — ответил Сальвадор. — Убежище.

— Где укрылась Виктория? Она уехала в деревню?

— Бедная.

— Где она живет, Сальвадор? Вспомни, это очень важно.

Сальвадор закрыл глаза и сжал губы. Видимо, он прилагал огромные усилия, чтобы вспомнить. Две слезинки скатились по его щекам.

— Не помнит, — сказала Асенсьон. — И это его огорчает.

— Скажи, куда увезли мебель Виктории? Ты это знаешь, Сальвадор.

Старик покачал головой. Он плакал.

— Дайте ему отдохнуть, — сказала Асенсьон.

— Где живет Виктория? Мигель Вистас хочет ее убить. Я должна предупредить ее.

— Бедная Виктория, — сказал Сальвадор.

— Вспомни, — повторяла Элена, — только ты можешь спасти ее.

Сальвадор опять покачал головой и закрыл глаза; было видно, что он страдает.

— Довольно, инспектор, — сказала Асенсьон. — Мы попытались, но он не может.

— Ну, Сальвадор, скажи мне, где живет Виктория, — настаивала Элена.

Еще несколько слезинок скатилось у него по щеке.

— Все, любовь моя, все. Не волнуйся, уже все.

Асенсьон вытерла ему слезы, обняла его голову, поцеловала в щеку. Это, казалось, его успокоило. Он снова стал послушным, безобидным человеком, его глаза снова стали блуждать, ни на чем не останавливаясь.

— Я провожу вас до двери, — сказала Асенсьон.

Элена кивнула, смирившись. Она перепробовала все. Теперь, потерпев неудачу, она остро ощутила, что была с похмелья и не приняла душ.

— Вы видели, как он нервничает. Вот почему я не люблю, когда к нему пристают с вопросами.

— Прошу прощения, я не хотела.

— Когда ему приходится вспоминать, это превращается для него в кошмар. Он очень страдает, сознавая, что не может вспомнить.

— Я понимаю. Спасибо за все.

Асенсьон закрыла дверь, и Элена поняла, что не знает, что делать дальше. Оставался единственный вариант — убедить Рентеро в том, что Мигеля Вистаса нужно найти. Но она уже пыталась это сделать и не смогла, это все равно что биться головой о стену. Она села в «Ладу» и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она ужасно. Вчерашняя тушь растеклась, волосы растрепались, лицо было мертвенно-бледным. Ехать в ОКА в таком виде нельзя, первое, что нужно сделать, это вернуться домой и принять душ. Она завела мотор. И вдруг увидела в окно, как Асенсьон распахивает дверь и бежит к ней со всех ног:

— Инспектор… Идите! Скорее!

Элена выскочила из машины и бросилась в дом. Они вдвоем вбежали в гостиную. Губы Сальвадора шевелились, словно в беззвучной молитве.

— Я думаю, он вспомнил, — шепотом проговорила Асенсьон, словно боясь спугнуть его мысль.

Элена медленно подошла, наклонилась и приложила ухо к его губам.

— Алиага, Алиага, Алиага…

— Алиага, — повторила Элена.

Сальвадор улыбался. Две слезы опять скатились по его щекам, но теперь это были слезы счастья.

Глава 74

Элена