Шрифт:
Закладка:
– Я не сомневаюсь в вашей честности, кузен, – на этот раз голос короля прозвучал примирительно. – Я не сомневаюсь в вашей правдивости. Я чрезвычайно уважаю и вас, и всю вашу семью. Роганы – цвет и украшение французского дворянства. Но я хочу… – он взглянул на королеву и повысил голос, – больше того – я требую, чтобы вы подробно рассказали нам всю эту историю. Ко мне пришли ювелиры, они показали мне документы и просили о правосудии. Восстановить справедливость – это мой долг. Итак, вы действительно купили это ожерелье?
– Да, сир, – кардинал смиренно опустил голову. – Я приобрел его, как считал, по просьбе королевы.
– Разве я вас о чем-то просила? – ледяным тоном проговорила Мария-Антуанетта.
– Эту просьбу передала мне подруга ее величества графиня де Ламотт, – ответил кардинал, по-прежнему обращаясь к королю.
– Кто?! – воскликнула королева. – Моя подруга? Но я вообще не знаю эту женщину! Даже ее имя мне незнакомо!
– Видимо, она ввела меня в заблуждение, – горестно выдохнул кардинал. – Но заверяю вас, ваше величество: я подписал этот документ, и я оплачу ожерелье, пусть мне придется продать все свое имущество и заложить собственную душу. Я – Роган, а в нашей семье никто и никогда не отказывался от своего слова.
– Где сейчас это ожерелье? – сухо осведомился король.
– Я отдал его в присутствии графини де Ламотт шевалье де Брессаку, курьеру королевы.
– У меня никогда не было такого курьера! – процедила королева.
– А где эта Ламотт? – спросил король.
– Думаю, она в своем имении. Это в Бретани…
– Я в затруднении. – Король взглянул на жену, потом на кардинала. – История скверная…
– Эта история не должна стать достоянием гласности! – воскликнул кардинал. – Она вообще не должна выйти за пределы этого кабинета! Повторяю, я обязуюсь оплатить ожерелье, чего бы мне это ни стоило, но прошу…
– Вы просите? – желчным тоном перебила его Мария-Антуанетта. – Теперь, когда вы бросили тень на мое доброе имя, теперь вы просите! Нет, кардинал, вы забываетесь! Не вам учить нас! Не вам давать нам советы!
– Отчего же, ваше величество? – Кардинал взглянул на королеву без прежнего обожания. Теперь он видел перед собой не золотоволосую принцессу своих грез, не ту прелестную девушку, которую двадцать лет назад приветствовал в Страсбурге, а вздорную, избалованную кокетку, привыкшую, что окружающие беспрекословно потакают всем ее капризам. – Отчего же мне и не дать вам совет? Я – слуга Божий; такие же кардиналы, как я, не раз давали полезные советы французским королям. Вы помните их имена – Ришелье, Мазарини… Кроме того, давая этот совет, я думаю в первую очередь о том, как оградить от сплетен ваше доброе имя… – Кардинал гордо вскинул голову и добавил последний, решающий аргумент: – Наконец, я – Роган, мой род, сударыня, куда древнее вашего!..
– Мне надоело выслушивать пустую болтовню этого святоши! – отчеканила королева и резким движением переломила пополам свой веер. – Я требую правосудия! Я требую, чтобы сведущие люди досконально разобрались в этой истории и чтобы все виновные понесли заслуженное наказание!
– Я повторяю… – начал кардинал, но король резко перебил его:
– А я не хочу вас слушать! Я исполню то, чего требует мой долг! Долг короля и супруга! Немедленно покиньте мой кабинет! Я больше не желаю вас видеть!
Кардинал сухо поклонился и вышел из комнаты.
Он направился обратно в часовню, чтобы все же отслужить мессу, пусть даже в отсутствие короля и королевы. Только молитва могла сейчас успокоить его душу.
Однако и в этом утешении ему было отказано.
Когда кардинал проходил через зеркальную галерею, навстречу ему вышел его давний недоброжелатель барон де Бретей и проговорил, с трудом скрывая злорадство:
– Луи Рене Эдуард де Роган-Гемене, князь-епископ Эльзасский, именем короля вы арестованы!
По толпе придворных пронесся удивленный вздох. Толпа расступилась, стражники окружили кардинала и препроводили его к выходу из дворца, где их уже дожидался экипаж.
В этот же день кардинал де Роган был заключен в Бастилию, где должен был дожидаться суда.
Утром я поглядела на себя в зеркало и расстроилась: к моему нынешнему обычному виду совершенно не подходил красный свитер и пальто золотистого искусственного меха. Такие вещи хороши для смуглой брюнетки, а у меня волосы светлые. И вообще, мне это пальто надоело и надо его отдать на киностудию, я ведь брала его ненадолго. Неудобно подводить костюмершу, человек пошел мне навстречу, а я…
Но денег, что дал мне Федин шеф, не хватит на полную экипировку. Я купила уже вчера кое-что из белья и новые сапоги, потому что старые ботинки оказались совершенно непригодными – видно, на пожарище вся краска облезла. Где взять денег на одежду? Где взять денег на съемную квартиру, потому что из этой меня рано или поздно вежливо попросят? Где вообще взять денег на жизнь?
И вот, когда я горестно обдумывала свои заботы, у меня в сумке затрезвонил мобильник. Я посмотрела на экран и обрадовалась: звонил Вася Семужкин, тот самый, что устроил мне роль трупа. Неплохо кстати заплатили за день работы, так может, им еще один трупешник понадобился?
– Привет, Вася! – обрадованно заорала я. – Неужто хочешь предложить мне работу?
– Ой, Жанка, у нас тут такое делается! – заорал он в ответ.
– Что – неужели Машка твоя родила?
– Типун тебе на язык, еще три месяца, а пока теща приехала, так что мне жить вообще негде!
– Мне тоже, – вздохнула я. – Так что у вас случилось?
– У нас, понимаешь, Елисеева бросила сериал!
С трудом я вспомнила, что Дарья Елисеева – это та самая актриса на главной роли, которую я заменяла в роли трупа. Вася в это время торопливо вываливал подробности.
Ничто, как говорится, не предвещало грозы. Съемки шли своим чередом, как вдруг буквально два дня назад звонит эта самая Елисеева и заявляет, что от съемок отказывается, потому что улетает в Австралию.
– Что она там потеряла, в этой Австралии? – удивилась я.
– Ой, тут такой случай, Андромеда сразу же все разузнала! Оказывается, у этой Елисеевой был когда-то муж!
– У кого его не было, мужа-то… – вздохнула я, припомнив свое. – Ну и что муж?
– Они разошлись давным-давно, он куда-то эмигрировал, и вот буквально два дня назад едет она по
