такому начинанию привлекли всех до последнего жителей Земли, в нем оказалась бы задействована лишь бесконечно малая доля людей из поколений прошлого и будущего, а следовательно, им следовало бы действовать с осторожностью и скромностью небольшого меньшинства”[515]. Хотя в обсуждении должны учитываться все точки зрения, еще важнее, чтобы оно было прямым и четким. Не стоит забывать, что главная его цель не в том, чтобы просто получить благосклонность живущих, а в том, чтобы вынести вердикт, который выдержит проверку вечностью.

Хотя философия морали будет играть главную роль, долгое раздумье потребует вклада от представителей многих дисциплин. Нужно будет определить не только то, какие варианты будущего лучше всех, но и прежде всего то, какие из них реалистичны и какие стратегии с наибольшей вероятностью приведут к их реализации. К этому необходимо подключить естественные науки, инженерию, экономику, политологию и другие сферы.

Можно считать, что первые два шага – обеспечение экзистенциальной безопасности и долгое раздумье – создадут конституцию для всего человечества. Обеспечить экзистенциальную безопасность – все равно что вписать в эту конституцию необходимость беречь наш потенциал. А затем долгое раздумье поможет воплотить конституционные принципы на практике, определив, в каком направлении и в каких границах будет разворачиваться наше будущее.

Но конечной нашей целью, разумеется, станет последний шаг: полная реализация потенциала человечества[516]. Это можно отложить до тех пор, пока мы не определили, какой из вариантов будущего лучший, и не поняли, как прийти к нему, не совершив какой-либо роковой ошибки. Хотя приступить к раздумьям можно и сейчас, это не самая срочная задача[517]. Чтобы максимизировать наши шансы на успех, нужно прежде всего защитить себя, то есть обеспечить экзистенциальную безопасность. Именно эта задача стоит перед нами сейчас. Остальное может подождать.

Безопасность среди звезд?

Многие из тех, кто писал о рисках вымирания человечества, полагают, что если мы доживем до момента, когда сумеем расселиться по космосу, то будем в безопасности: сейчас мы храним все яйца в одной корзине, но, став межпланетным видом, положим конец этому периоду уязвимости[518]. Так ли это? Будет ли обеспечена экзистенциальная безопасность, если мы колонизируем другие планеты?

В основе этой идеи лежит важная статистическая истина. Если бы количество локаций, которые необходимо уничтожить, чтобы погубить человечество, увеличивалось и если бы вероятность того, что каждая из них столкнется с катастрофой, существовала независимо от того, произойдет ли это с остальными, то человечество вполне могло бы существовать бесконечно[519].

К несчастью, этот довод применим лишь к статистически независимым рискам. Многие риски, например риски болезни, войны, тирании и вечной приверженности плохим ценностям, на разных планетах коррелированы: если с ними сталкивается одна из них, то вероятность того, что с ними столкнутся и другие, несколько повышается. Некоторые риски, например неконтролируемый ОИИ и схлопывание вакуума, состоят почти в полной корреляции: если с ними сталкивается одна планета, то, скорее всего, с ними столкнутся и все остальные[520]. Предположительно, некоторые еще не выявленные риски также окажутся в корреляции в наших колониях.

Следовательно, наличие космических колоний может способствовать обеспечению экзистенциальной безопасности (путем устранения некоррелированных рисков), но одних колоний точно недостаточно[521]. Стать межпланетным видом – амбициозная цель и, вероятно, необходимый шаг на пути к реализации потенциала человечества. Но нам все-таки необходимо непосредственно заняться проблемой экзистенциального риска и сделать защиту своего долгосрочного потенциала одной из своих приоритетных задач.

Беспрецедентные риски

Человечество никогда не сталкивалось с экзистенциальной катастрофой, и остается надеяться, что столкнуться с ней в будущем ему не придется. Катастрофы таких масштабов беспрецедентны в нашей долгой истории. Поэтому у нас возникают серьезные трудности, когда мы пытаемся изучить, спрогнозировать и предотвратить такие бедствия. Более того, эти трудности никуда не денутся, поскольку экзистенциальные риски заведомо беспрецедентны. Когда у нас появится прецедент, станет слишком поздно, ведь мы уже лишимся будущего. Чтобы сберечь долгосрочный потенциал человечества, мы вынуждены строить планы и воплощать их в мире, никогда не видевшем событий, которых мы надеемся избежать[522]. Рассмотрим три связанных с этим трудности и попытаемся понять, как их преодолеть.

Во-первых, нельзя полагаться на свои интуитивные знания и институты, сформировавшиеся для работы с рисками малого и среднего масштабов[523]. Наше интуитивное чувство страха ни в эволюционном, ни в культурном плане не приспособлено к работе с рисками, грозящими большим, чем гибель отдельно взятых людей, – с рисками катастроф, которые нельзя допускать даже раз в тысячу лет в мире, населенном миллиардами людей. Это относится и к нашему интуитивному представлению о вероятности крайне редких событий и слишком высоких рисков. Эволюция и культурная адаптация помогли нам относительно неплохо усвоить ответы на эти вопросы в повседневной жизни (когда безопасно переходить дорогу, покупать ли детектор дыма), но плохо справляются с работой с рисками, угрожающими сотням людей, не говоря уже о рисках, которые угрожают миллиардам и всему будущему человечества.

С нашими институтами происходит то же самое. Существующая система законов, норм и организаций для работы с риском ориентирована на риски малого и среднего масштабов, с которыми мы сталкивались в прошлых веках. Она плохо справляется с колоссальными рисками, способными разорить страны по всему миру, с серьезными рисками, при наступлении которых не остается ни одного юридического института, чтобы покарать виновных.

Во-вторых, у нас вообще нет права на ошибку. Это лишает нас возможности учиться на своих промахах. Как правило, человечество управляет рисками методом проб и ошибок. Мы увеличиваем вложения или усиливаем регулирование, ориентируясь на причиненный ущерб, и ищем способы предотвращать новые пожары, ходя по пепелищу.

Но в случае с экзистенциальным риском пассивный метод проб и ошибок не оправдывает себя. Нам необходимо будет принимать упреждающие меры: иногда сильно заранее, иногда ценой немалых издержек, иногда даже в моменты, когда еще непонятно, реален ли риск, а если да, то помогут ли эти меры его устранить[524]. Для этого нужны институты, имеющие доступ к новейшей информации о приближающихся рисках, способные к решительным действиям и готовые к тому, чтобы перейти к ним на практике. При работе со многими рисками многие (а может, и все) страны мира должны будут действовать слаженно. Возможно, принимая те или иные меры, мы будем понимать, что никогда не узнаем, принесут ли они пользу, несмотря на все издержки. В конце концов для этого понадобятся новые институты, где будут работать умные и здравомыслящие люди, располагающие немалым бюджетом и оказывающие реальное влияние на политику.

Это очень сложные обстоятельства для