Беата Сандстрём стояла на капитанском мостике и смотрела в бинокль, который получила от мужа перед тем, как отправилась в свое первое путешествие в качестве капитана на судне «Винтерланд». Впереди она заметила остров Анхольт, который, будто нарисованный легкими карандашными штрихами, виднелся вдали, позади неё была Швеция, растворяющаяся в голубоватой дымке.

Ей нельзя было находиться на мостике одной, это было против правил на грузовом корабле такого размера. Но первый помощник, Питер Гринхофф, настолько утомил ее, что в итоге она не выдержала и все-таки приказала ему вернуться в каюту, хотя он должен был дежурить ещё полчаса.

Беата посмотрела на часы и увидела, что второй помощник должен присоединиться к ней только через пятнадцать минут. Этот человек ей нравился. Ян-Уве Бенгтссон был полной противоположностью Гринхоффа, в отличие от большинства мужчин он никогда не пытался показывать характер лишь потому, что ему приходилось подчиняться женщине.

Может быть, ей стоило бы позвать кого-нибудь из матросов и попросить составить Бенгтссону компанию, чтобы самой поспать хотя бы несколько часов. Но она все равно не уснула бы. Хотя она совершенно измотана из-за всего, что ей пришлось пережить в последние несколько часов — а они выдались весьма напряженными, — она была слишком возбуждена.

В этом не было ничего странного. Все-таки это ее первая поездка в качестве капитана судна. Хотя не обошлось без конфликтов и проблем, она все же провела корабль по одному из самых сложных и загруженных фарватеров в мире без каких-либо серьезных инцидентов.

Правда, они опаздывали больше чем на два часа. Такую большую задержку вряд ли можно было считать нормой, и даже несмотря на то, что сейчас их судно двигалось со скоростью восемнадцать узлов, у них все равно не получилось бы сократить отставание от графика прежде, чем они должны будут зайти в порт Фредриксхамн.

Два часа. На самом деле ничего страшного в этом не было, но для нее это была если не полнейшая катастрофа, то, по крайней мере, значительная неприятность. Как и в случае с передвижением по воздуху, именно время на погрузку и разгрузку обходилось особенно дорого. Завышенные портовые сборы, непомерно дорогая аренда подъемного крана и места для разгрузки контейнеров. И это не говоря уже о персонале. На все это тратились миллионы, а меньше чем через двадцать минут они должны прибыть в порт, где все наемные рабочие уже стояли, ничего не делая, в ожидании их прибытия.

Но она сможет пережить все это, она уже чувствовала, что переживания вот-вот останутся позади и она обретет спокойствие. Казалось, что это путешествие через пролив даст ей больше опыта, чем все остальные поездки, вместе взятые.

Она начала волноваться, еще когда впереди показался старый маяк в Фальстербо, и сразу же почувствовала, как изжога и легкая тошнота дают о себе знать, это заставило ее усомниться в своей компетентности. А ведь наконец-то сбылась ее мечта стать самым молодым капитаном, который руководил проходом грузового судна длиной более ста шестидесяти метров и водоизмещением более десяти тысяч тонн через пролив с таким большим трафиком. Внезапно она потеряла всякую веру в себя, теперь ей хотелось только оказаться подальше отсюда.

Как только они прошли со своими тридцатью семью метрами под пятидесятипятиметровым мостом Эресунн, со лба Беаты начал капать пот от напряжения, которое не покинет ее даже через несколько часов.

Конечно, Гринхофф сразу почувствовал ее беспокойство.

— Я обещаю. Мы не врежемся в этот мост, — сказал он с такой снисходительной улыбкой, что Беата почувствовала, что готова убить его прямо здесь и сейчас. Но она сделала вид, что ничего не заметила, зная, что во время путешествия по узкому фарватеру еще может возникнуть немало ситуаций, в которых он может ей пригодиться.

Например, так было, когда они проходили по самому мелкому месту Флинтрэннана. Средняя глубина там не больше 8,4 метра, и, учитывая, что судно было погружено в воду на 6,82 метра, разница должна была составлять по меньшей мере 1,58. Поскольку они проходили в этом месте во время отлива, она всерьез опасалась, что корабль сядет на мель и его придется буксировать.

Но все прошло по плану, и когда они наконец миновали самую узкую часть пролива между Хельсингборгом и Хельсингёром, Беате пришлось пойти в капитанскую каюту, чтобы сполоснуть подмышки, заново побрызгаться дезодорантом и сменить рубашку. Наконец-то пролив перешел в Каттегат. Все пройдет по расписанию, и она сможет без всяких угрызений совести надеть фуражку капитана.

Но она не успела сделать даже это — монотонный гул двигателей внезапно стал каким-то другим. Буквально за одну секунду скорость корабля снизилась вдвое, и она сразу же позвала Гринхоффа и потребовала объяснений, однако не получила их. Вместо этого он попросил ее явиться на мостик. Явиться. Именно так он сказал. Как будто это он был главным, а не она.

К тому времени, как она пришла туда, скорость уже снизилась на целый узел, и она сразу же приказала ему увеличить скорость. Но он отказался, объяснив, что поступил вызов через канал экстренной связи УКВ-радиостанции — береговая охрана попросила их снизить скорость.

Только потом она поняла, что он сделал все для того, чтобы они стали опаздывать. Что все шло слишком хорошо, и теперь он обязательно должен был как-то усложнить ей жизнь. Но в тот момент она ему поверила. Даже когда он заявил, что речь идет о подозреваемом в убийстве, который был в бегах после того, как напал с мечом на семью прямо посреди пролива, Беата решила, что он говорит правду, и приказала команде быть начеку.

Но никакого сумасшедшего в надувной лодке они, конечно, не заметили, и когда она наконец приказала остановить поиски, Гринхофф так протестовал, что ей пришлось отправить его в каюту. Кроме того, теперь они шли настолько медленно, что потребуется больше часа, чтобы вернуться к нужной скорости.

Через пять минут должен был прийти Бенгтссон, а еще через час они сбросят скорость и начнут готовиться к швартовке. Она решила попросить матроса составить ему компанию. Не для того, чтобы поспать, а чтобы написать подробный отчет о ходе событий. Если ей удастся правильно все описать, то это сможет смягчить критику в ее адрес.

Беата подошла к панели связи, подняла трубку внутреннего телефона и набрала номер каюты матроса Акселя Йонссона, когда в отражении одного из окон появилась тень. Инстинктивно она обернулась и замерла.

Как он здесь оказался, не издав ни звука? Как он попал на борт? Гринхофф, конечно, значительно снизил скорость, но судно все равно все время находилось в движении.

Она не верила, что он реально существует. Тем не менее она точно знала, кто это. На нем был темный облегающий гидрокостюм. Большего и не требовалось, чтобы понять, кто это. Очки для плавания висели у него на шее. Его капюшон был надвинут так, что было видно только лицо. Эти глаза, гипнотический взгляд, который будто сверлил ее. Она все поняла.

— Да, это Йонссон, — послышался удивленный голос матроса.