Шрифт:
Закладка:
Мы вошли в одноместную палату. Больной сидел перед окном спиной к нам, листая какую-то тетрадь.
— Василий Васильевич, к вам посетитель, фронтовой друг, — сказал врач.
Василий Васильевич обернулся. Лицо бледное, брови топорщатся клочками, глаза... будто выцвели.
— Крепко тебя перевернуло, — вырвалось у меня.
— Не ной... Сначала надо сказать «здравствуй», получить приглашение присесть и уж тогда начинать деловой разговор.
— Виноват, исправлюсь, — пристукнув каблуками, ответил я ему в тон.
— Садись. И не отвлекай меня на пустяки. Ты пришел вовремя. Посоветоваться с тобой хочу. Ты же знаешь: в клубе автомобилистов ДОСААФ я периодически провожу беседы с призывниками. За время болезни задолжал клубу. Вот подготовил конспект очередной беседы. О разведчиках. Кое-что цитирую из высказываний о разведке нашего командарма...
Просматривая конспект, я думал не о его содержании, а о том, что Василий Васильевич и на этот раз победил болезнь, но болезнь особого рода, вызванную не физическим ранением, а моральным. Свои суждения я высказал. Графчиков нехотя согласился.
— Давай условимся, что о Бэлле — ни слова. Бог с нею, с этой Бэллой. У нас есть дела поважнее, — сказал мне на прощание Василий Васильевич. — До скорой встречи.
6
Гараж без смотровой ямы что квартира без кухни. Даже ложки помыть негде — беги к соседу. Именно таким гаражом-времянкой обзавелся Василий Васильевич Графчиков, получив автомобиль «Запорожец». Шприцовку и регулировку ходовой части он проводит своим способом: поднимает домкратом передок, подставляет под него кирпичи, переносит домкрат под задний бампер, и поднятая таким способом машина «пропускает» его с инструментами под свое брюхо. Но теперь, когда надо было снять погнутые рулевые тяги, выбить шаровые пальцы, следовало бы подумать об устройстве более устойчивых подпорок.
Мы вспомнили об этом после того, как пустили в дело увесистый молоток, почти кувалду, с короткой ручкой. Машина сползла с подпорок, угрожая расправиться с нами, лежащими на спине под передней подвеской. Благо, двигатель «Запорожца» в хвосте. Тем не менее на нас обрушилась почти вся масса кузова. Железо не пуховое одеяло, мягкой ласки от него не жди.
«Как в канализационной трубе, по которой мы с Графчиковым пытались проникнуть в дивизию Людникова», — подумалось мне. Тогда страх нагнала на меня застрявшая в руке «фенька» с выдернутым кольцом. А теперь... за считанные секунды надо было принять какое-то решение, чтоб не закричать: «Спасите! Выручайте!» И хватит ли воздуха в придавленной груди для крика? Кричать, вероятно, придется долго: гараж на задворках нового квартала, и время дня такое, что поблизости никто не прогуливается. У нас же оставалось, как мне теперь думается, чуть больше двух-трех секунд... И все же Василий Васильевич успел поставить монтировку торцом против наползающего картера...
А оказался я под машиной вместе с Василием Васильевичем при следующих обстоятельствах. Прихожу к нему на квартиру, чтобы повидаться после его выздоровления, а жена его говорит — какую-то посылку из Запорожья получил и ушел в гараж.
«Неужели сам решился заменять рулевые тяги? Ведь после госпиталя прошло лишь две недели...» — подумал я.
Бегу в гараж. Вижу — торчат ноги из-под приподнятой машины. Упираясь пяткой здоровой ноги в кирпичный выступ порога, он натужно кряхтит, что-то отвертывает.
— Василий Васильевич, ты с ума сошел!..
— Поздно заметил, — отозвался он. — Но ты вовремя подоспел. Напяливай на себя халат и лезь ко мне. Нужна помощь.
— Готов, только ты уступи мне свой халат, — схитрил я, чтобы выманить его и не пускать больше под машину.
— Не хитри, — оборвал он меня, — тут одному не справиться... Получил с завода новые рулевые, но старые снять не могу. Одна погнута, и крепление заклинило.
— Давай поступим проще: на буксир и... до станции техобслуживания, — предложил я.
— Куда?! Что?! — почти закричал на меня Василий Васильевич. — Ты что, хочешь, чтобы я опять попал туда...
Василий Васильевич затаил дыхание, замер, носок ботинка на левой здоровой ноге неподвижно нацелился на меня.
— Хватит топтаться, лезь ко мне, — снова подал голос Василий Васильевич.
— Лезу, — отозвался я, сбросив пиджак. — И подвинься чуть правее... кряж.
— Сам коряга... Лезь с другой стороны, — подсказал он.
Под машиной тесно, но чисто: днище он успел вымыть и очистить до дорожной грунтовки. Однако, взглянув на крепления подвески, на изогнутую правую штангу рулевой тяги, я удивился: как он мог водить машину с такими аварийными повреждениями?
— Где ее так угораздило? — спросил я.
— Булыжник не заметил... в траве...
— Где?
— На гоночной трассе. В объезд пошел.
— Ты что, еще в гонках участвуешь?
— Участвую... Играющим тренером от клуба автомобилистов ДОСААФ.
— Сумасшедший! — вырвалось у меня.
— Опять неточно. Нормальный. Проверен по всем правилам. Могу показать удостоверение: «Общественный инструктор, преподаватель школы автомобилистов». Лишь вот одну промашку допустил.
— Как это получилось? — спросил я.
— Что?
— Авария!
— Аварии не было. Дотянул свою команду до финиша без единого отставания.
— Странно.
— Ничего странного, только руки устали и соль на ушах выступила.
— Когда и где это было?
— В День автомобилиста, в районе Планерная — Подрезково.
— В Подрезково...
И теперь я вспомнил молву, которая ходила среди шоферов: в Москве есть автолюбитель-циркач, который на «Запорожце» с электромагнитным сцеплением откалывает такие номера на сложных трассах, что удивляются даже испытатели вездеходов и амфибий. Так и говорят: «Салатовый «Запорожец» — бронированный, непромокаемый, берет любые препятствия, как будто он на воздушной подушке».
Однажды и мне пришлось видеть трюки салатового «Запорожца»... Тогда я и не подозревал, что за его рулем — мой друг-однополчанин Василий Васильевич Графчиков.
А было это так. По размокшему от дождя проселку хлюпали три учебных грузовика. Перед спуском к деревянному мосту, где застряла моя «Волга», они остановились. Из кабины выскочили водители и, оборачиваясь назад, замахали руками: дескать, пробка, надо искать объезд. Вдали показалось еще три грузовика. За ними кавалькада легковых. Ко мне подбежал молодой водитель с красной повязкой на рукаве:
