Меня не привлекала ни одна профессия. Я получил стипендию аспиранта Теологической семинарии Крозера в Честере, штат Пенсильвания. В этой же семинарии учился Мартин Лютер Кинг — я об этом упоминал в книге. Оказалось, семинария Крозера в конце 1960-х стала эпицентром мышления полного спектра, хотя никто его так не называл в то время.

Я был странным и не подающим особых надежд студентом, поскольку согласился на эту стипендию из интереса к религии и духовным учениям, не испытывая призвания к служению в качестве священника. Я окончил семинарию с дипломом, дающим право на посвящение в духовный сан, но решил этого не делать. Я не потерял интереса к духовной сфере, но я не сторонник какой-либо ветви религии.

Во время учебы в семинарии я был ассистентом по обслуживанию Международной конференции по вопросам религии и будущего. Я носил чемоданы и вел неформальные беседы с ведущими мировыми футурологами. Та конференция радикально расширила мой мир. В памяти сохранилась яркая картинка, как я бегу под лопастями вертолета футуролога Германа Кана, чтобы подхватить его дипломат. Во время конференции я думал об этих необыкновенных футурологах, говоря себе: «Вот чем я хочу заниматься». Так или иначе, пять лет спустя меня пригласили в Институт будущего, и с тех пор я стал футурологом. Семинария Крозера готовила священников и профессоров теологии, но вместо этого забросила меня в мир прогнозирования будущего.

Я получил степень доктора философии в Северо-Западном университете. Когда я приехал в Эванстон, то думал, что стану профессором социологии религии. В то время аспирантуру по направлению «религия» в Северо-Западном университете проходили в Теологической семинарии Гарретта. Живая изгородь разделяла высокое здание семинарии с горгульями и низкое плоское строение — компьютерный центр Vogelback, в котором в то время находился один из самых больших компьютеров в мире. Я проходил через эту изгородь почти каждый день, и это было похоже на чудо: за ней передо мной открывался новый спектр сетевых компьютерных систем, ведь именно тогда как раз зарождался интернет. Эта изгородь напоминала мне кукурузные ряды в фильме «Поле чудес»[172].

Одним из моих крупных проектов в Институте будущего стала работа с Центром альтернативных медиа в Нью-Йоркском университете в конце 1970-х годов. Целью проекта было изучение использования новых телекоммуникационных средств в случаях инвалидности вследствие порока развития, например церебрального паралича. Этот проект подорвал мои стереотипные представления, когда я познакомился с молодым человеком с церебральным параличом. Он не мог говорить и плохо владел руками, но с ним можно было общаться с помощью маленькой доски с напечатанными на ней алфавитом и цифрами — мы с ним сидели на полу, и он пальцами ног составлял слова по буквам. Меня поразило, насколько быстро мы смогли завести разговор о новом проекте и его возможном участии в нем. Этот опыт открыл новый спектр представлений о людях с ограниченными возможностями и разрушил мои необоснованные предположения о том, что такое норма. Сейчас цифровые вспомогательные средства для людей с ограниченными возможностями стали намного более совершенными, одновременно расширились и наши знания о потенциальных возможностях людей с инвалидностью вследствие порока развития.

Несколько раз в моей жизни одному человеку удавалось заставить меня взглянуть на вещи совершенно в другом свете. Когда я пришел в Институт будущего, мне пришлось работать с Жаком Валле, французским программистом и астрономом, который послужил прототипом ученого в фильме «Близкие контакты третьей степени»[173]. Жак не походил ни на одного человека из тех, с кем я когда-либо встречался, широта его мышления превосходила возможности моего воображения. Он ездил на старом джипе и всегда был на связи, готовый тут же отправиться в путь, когда кто-нибудь сообщал о похищении или ином «близком контакте» с пришельцами. Однажды Жак повез нашу команду в Сан-Франциско на художественную выставку, которая называлась Videola и предлагала новый взгляд на роль телевидения, представляя его не только как средство доставки контента, но и как мультимедиа, изменяющее сознание. Videola давала понять, что телевидение — лишь предвестник мультимедийного мира будущего. Но, что особенно важно, Жак смог устроить нам погружение в такую среду, которая заставила нас усомниться в наших мыслительных категориях. На протяжении жизни мне довелось работать с очень небольшой горсткой людей, которые оказывали такое глубокое влияние на мой спектр мышления.

В период кризиса, с 1996 по 2004 год, я занимал должность президента Института будущего. До этого я изучал проблемы лидерства и руководил работой небольших групп, но теперь на мои плечи легла ответственность за работу целого Института. Передо мной открылся совсем иной спектр обязанностей и вопросов, которые требовали решения, например как найти средства для финансирования прогнозов на такое отдаленное будущее? Какая организационная структура наиболее целесообразна и какие отделения и в каких регионах нам следует открыть? Какое поведение должно быть приемлемо в мозговых центрах, занимающихся фьючерсными исследованиями? Ни на один из этих вопросов не было простых ответов, тем не менее так или иначе нам удалось выйти из кризиса, и Институт до сих пор продолжает успешно функционировать.

Во время своего президентства я часто летал в Китай, чтобы наладить взаимодействие с местными организациями, занимающимися перспективным прогнозированием. Помню, во время первой поездки я прочитал статью о социалистической рыночной экономике. До того момента я думал, что социалистическая рыночная экономика предполагает бинарный выбор, а не широкий диапазон возможностей. Оказалось, я заблуждался.

В главе 8 я рассказывал о своем опыте работы в Военном колледже Армии США в Пенсильвании, за неделю до трагедии 11 сентября. С тех пор я не раз привозил в колледж руководителей корпораций и некоммерческих организаций на трехдневные тренинги, посвященные развитию лидерских качеств и непрерывному обучению лидеров. Для многих из нас опыт пребывания в Карлайле и Геттисберге оказался судьбоносным. Я всегда относился скептически к военным, но в результате многому научился у них. Я пытался втиснуть их в категории, которые оказались неправильными и несправедливыми. Опыт работы в Карлайле изменил всю мою жизнь.

В процессе профессиональной деятельности мне приходилось очень много ездить. Один из приемов, позволяющих справиться с такими перегрузками, — представить все, что может пойти не так, и хорошо знать окружающую обстановку. Мои друзья-военные называют это контролем ситуации. В 2010 году я выступал в Лондоне с программным докладом о VUCA-мире (нестабильность, неопределенность, сложность, неоднозначность) и облачных вычислениях. В тот день авиасообщение было закрыто над большей частью Европы из-за облака вулканического пепла, образовавшегося в результате извержения вулкана в Исландии. Я застрял в Лондоне больше чем на неделю (с 15 по 23 апреля), не зная, когда возобновится авиасообщение, и пытаясь организовать выступления других спикеров на мероприятиях, которые вынужден был пропустить. Из этого опыта я извлек урок: никогда нельзя заранее представить все, что может пойти не так во время путешествия. Мне