— А вот французам придется тяжко — прежняя пропагандистская схема уже не сработает, на поиски новой уйдет долгое время. Ведь мы все официально признаем демократическое волеизъявление «вогезцев», к тому же на 90% являющихся германоязычными. С «демократами» нужно бороться их же методами, и при двойных стандартах. Будем упирать на то, что Париж всенепременно снова лишит права местных жителей говорить на своем языке, как он это делает в других провинциях Франции. Вот где самые натуральные нацисты со времен революции правят, да еще с гильотиной, как символом «свободы, равенства и братства».

— Так оно и есть — постоянно врут, лицемеры, и смотрят в глаза «честно и преданно», а сами предают и продают!

— Такая у них натура — это же извечные русофобы, им верить нельзя. А раз Англия дала гарантии Бельгии, то мы все дадим надежные гарантии Лотарингии на случай агрессии Франции. Вот такая будет «прокладка», разъединяющая двух противников — мы просто уберем «камень преткновения».

— Представляю реакцию в Париже и Лондоне, такого кунштюка они никак не ожидают, — Алексеев жизнерадостно засмеялся, Фок его поддержал коротким смешком, но тут же стал серьезным.

— Наш братец Вилли в таких условиях потихоньку проглотит Австро-Венгрию, если та «триединой» не станет. А вот до старика Франца дошло, какого «троянского коня» он сейчас запихал себе в горло, не пережевывая. Зато на юге проблемы урегулированы — сербы свое частично заберут, а там пусть населению ротацию устроят. Каждый своих одноплеменников заберет, как босняки с венграми, так и сербы, и при собственных интересах останутся. А Белград на альянс с Константинополем готов — конфедерация станет надежной защитой при общих интересах, ведь противники, как с запада, так и с востока. Кстати, сейчас ситуация уже в нашу пользу, в отличие от той реальности, при которой ты жил.

— Сильный противовес Австро-Венгрии в виде Византийской империи, ведь так, Александр Викторович?

— Абсолютно верно, двадцать миллионов православных сила. И это без учета Румынии. Нам она не очень и нужна, зачем гусей дразнить, а вот переход ее под крылышко Константинополя весьма выгоден. Смотри, что может быть в самые ближайшие месяцы, если все пойдет в рамках наших замыслов, дражайший Евгений Иванович.

Фок ловко развернул карту, сделал знак генерал-адмиралу, и оба друга склонились над столом, взяв в руки карандаши…

Глава 51

— Мне дорога Россия, Евгений Иванович, чтобы проводить над ней эксперименты в виде мировых войн и революций. Жалко страну и людей — так что лучше обойтись без всего этого. А за мир можно заплатить идеями славянофильства — не столь дорогая плата, тем более, что они сильно раздражают немцев. Так что для создания нового «бунда» выставить православие во главу угла гораздо важнее. И скажу тебе честно — это не совсем уступка, а своего рода «троянский конь» — наши дорогие союзники, кайзера Вилли и Франц заплатят со временем гораздо больше, нужно только партию правильно разыграть лет так через тридцать. Когда собственное производство потихоньку доведем до максимума, насытим страну товарами, «импорт замещение» устроим, и не для красного словца сие сказано. А для этого нам нужен мир, мир и еще раз мир!

Фок постучал пальцами по столу, суеверным стал за последнее время. И ткнул карандашом в карту:

— Весь этот мир не для нас, но вот этот кусочек территории нужно прибрать, как нашу долю с итальянского наследства. Не думаю, что итальянцы задерут цену, ее содержание им в несколько раз дороже обходится, чем все доходы, включая соль, которой там действительно много.

— Зачем нам Ассаб?Разве как порт только на пути к Дальнему Востоку. Но Массауа гораздо лучше, и места там обжитые. А тут безлюдье кругом!

— Вот именно, что пустыня. Данакиль называется, как помню — бывал я в тех местах, когда социализм пытались строить. Кроме кочевников афаров там и населения сейчас никакого нет. Один порт и все кругом вымерло — выжженное солнцем побережье.

— Так зачем тебе оно? Тоже деньги на ветер выбрасывать, как кайзер в свою Юго-Западную Африку?

— Вилли не дурак, сообразил, что в Намибии наиболее подходящие для европейцев условия, это не экваториальная Африка. Хотя и жарко там невыносимо, сплошь пустыни. И что главное — безлюдные, ведь туземцев немцы на ноль помножили. Этого им не простят. А с нами будет проще — там аборигенов практически нет, кушиты вглубь уходят, на эфиопские земли. Ассаб на перспективу надо брать — напротив Йемен, за него в мое время цеплялись. И Аравия — а там под песками чудовищные запасы нефти. Хочешь все это добро англичанам и американцам отдать?!

— Это другой разговор, тогда прикупим у эфиопов, те их выкупят у итальянцев, всю Эритрею разом, за наши деньги, конечно. И передадут в «вечное пользование», пока от протектората сами не откажутся и за Эритрею нам не заплатят. Благотворительностью Сандро заниматься не будет, у нас у самих золота не хватает!

— Лишь бы не воевать, тогда все реформы провести сможем, если убийц к нам не подошлют!

— Все так серьезно, Фока?!

Генерал-адмирал редко называл Александра Викторовича по кадетскому прозвищу, только когда был взволнован.

— Более чем я думаю, — отозвался фельдмаршал и закурил папиросу. И после затянувшейся паузы заговорил:

— Смотри что получилось — войны между нами и немцами не будет, почти по всем вопросам договорились полюбовно. Так что проливать русскую кровь за интересы Антанты не будем. А еще рынок потихоньку закрываем для их товаров, и открыли для германского импорта. Ты сам представляешь, сколько у нас врагов в Петербурге?!

Фок задал вопрос, от которого лицо генерал-адмирала приняло кислое выражение — противников хватало как среди аристократов, так и радикалов. Ведь несмотря на реформы, что проводились настойчиво, находилось масса критиков, как «справа», так и «слева». Первые были недовольны, что их «аппетиты» урезали, а народное благосостояние наоборот, потихоньку поднимают. А революционеры злись потому, что к их агитации стали меньше прислушиваться, и как в старые времена, мужики в селах стали поколачивать агитаторов. Хотя «взрывоопасного материала» еще хватало — две трети населения страны неграмотно.

— Так что ждать бомбы или пули нужно ждать в любую минуту — а революционеров в Париже и Лондоне обитает немало, фанатиков десятками навербовать могут. И покончат с сатрапами одним ударом…

Фок осекся, надолго задумался — Алексеев прихлебывал чай,