управление средствами, но и помощь в создании организаций, которые подавали бы заявки на эти средства и получали их. Это часто ставило международные донорские организации в щекотливое положение, поскольку официальные лица или их подчиненные выступали в роли директоров НПО, что давало им право получать средства на развитие, но с точки зрения финансирующих организаций это едва ли можно было назвать примером «низовой гражданской инициативы». Начиная с 1998 года в Пермском крае мы видим нечто иное: соглашения о сотрудничестве, связывающие организацию и управление грантами на строительство гражданского общества непосредственно с мэрией города Перми. Действительно, как показывает проведенный Н. В. Борисовой анализ политической «квазиавтономии» города Перми от окружающего его региона в конце 1990-х годов [Борисова 2002], пристальное внимание к решению социальных проблем города было важным вопросом для предвыборной коалиции, собранной Трутневым в период пребывания мэром, – коалиции, которая в итоге помогла ему завоевать пост губернатора Пермского края.

Хотя представители фонда «Евразия» и других учреждений-участников (таких как Британский фонд благотворительной помощи) рассматривали это сотрудничество как способ более рационального и эффективного развития гражданского общества, оно стало первым шагом на пути грантовых проектов от международных благотворительных организаций к российским государственным органам в Пермском крае. Оглядываясь по прошествии двух десятилетий назад на соглашение между фондом «Евразия» и городом Пермь, мы видим ключевой момент, когда международные гранты на социальные и культурные проекты стали частью регионального государственного строительства, средством упрочения контроля над множеством направлений и сфер власти после децентрализации и дезорганизации 1990-х годов. А вскоре региональные подразделения «ЛУКОЙЛа» стали основными партнерами и в этом проекте.

Город – региону (через федеральный округ)

В 1998 году фонд «Евразия» и город Пермь получили свои первые совместные гранты. Возможно, они могли бы и дальше продолжать работать самостоятельно, а возможно, и нет, но эта модель финансирования социальной сферы (с точки зрения российских государственных органов) и насаждения гражданского общества (с точки зрения международных благотворительных организаций) в начале первого президентского срока Путина получила значительную поддержку. Одной из первых крупных попыток Путина обуздать крупный бизнес и восстановить контроль центра над сильными российскими регионами – о которой было объявлено 13 мая 2000 года, примерно через два месяца после его вступления в должность, – было введение нового уровня государственного управленческого аппарата между федеральным центром и 89 регионами России[209]. В ходе этой реорганизации Российская Федерация была разделена на семь федеральных округов, каждый из которых находился под управлением полномочного представителя президента и его аппарата, отвечавших за контроль над исполнением федеральных законов и инициатив в данном округе. Пермский край был включен в Приволжский федеральный округ со штаб-квартирой в Нижнем Новгороде, куда входило 15 российских регионов – от Самарской области на юго-западе до Пермской области на северо-западе. Приволжский федеральный округ был крупным и влиятельным, в нем проживала почти четверть населения России и располагалась значительная часть промышленного и энергетического комплексов страны. Своим представителем Путин назначил С. В. Кириенко, когда-то работавшего в комсомоле и, если говорить коротко, к концу второго президентского срока Ельцина дослужившегося до поста премьер-министра Российской Федерации. (При этом биография Кириенко не была биографией обычного претендента на пост представителя президента: из семи человек, назначенных Путиным на такие посты, он был единственным, кто прежде не работал в силовых министерствах [Sharafutdinova, Magomedov 2003:155].)

Вполне вероятно, что из-за своего комсомольского прошлого в сочетании с работой на посту премьер-министра – в обоих случаях ему приходилось иметь дело и с широкими слоями общества, и с социальными проблемами, а на второй должности и с международными организациями – Кириенко в ходе своего первого официального визита в Пермь одобрил тесное взаимодействие организаторов социальных и культурных проектов с городской администрацией мэра Трутнева. Грантовое финансирование этих проектов быстро стало одной из ключевых задач Кириенко для Приволжского федерального округа в целом, и они внесли значительный вклад в его формирующуюся репутацию так называемого технократа, заинтересованного в переосмыслении российской политики и методов управления в новую эпоху укрепления централизации [Sharafutdinova, Magomedov2003:156]. В ноябре 2000 года по инициативе кабинета Кириенко в Перми прошла первая в истории ярмарка социальных и культурных проектов, где были представлены победители конкурса, проектные заявки на который подавали на всей территории Приволжского федерального округа. В том же году финансирование получили 120 проектов в четырех категориях: категория «Социальное партнерство» была посвящена новым методам сотрудничества между государственными органами, НПО, бизнесом и СМИ для решения таких конкретных проблем, как, например, проблемы бездомных; категория «Развивающие сети и сообщества» заостряла внимание на новых видах взаимосвязи времен и пространств, особенно на сохранении экологического и культурного наследия; категория «Культурная столица года» давала какому-то из городов Приволжского федерального округа возможность использовать это звание в качестве катализатора для творческих инноваций в культурной сфере; и категория «разное» под названием «Биржа инновационных идей “Перекресток”»[210].

За четыре года проведения этих конкурсов в Приволжском федеральном округе (2000–2004) все типы организаций, расположенных в Пермском крае, получили гранты на основе решений и оценок московских экспертов. Как правило, организации-победители работали на территориях городов, причем большинство из них базировалось в самой Перми. Например, в рамках конкурса 2001 года почти 4 миллиона рублей в общей сложности были присуждены восьми проектам в Пермском крае, включая университетский краеведческий проект под руководством выдающегося исследователя В. В. Абашева, посвященный сбору воспоминаний местных жителей о городе Перми; фестиваль документальных фильмов «Флаэртиана» (названный в честь известного кинорежиссера Роберта Флаэрти); новую программу начальной школы, предназначенную для улучшения образовательных возможностей для детей-инвалидов; и благотворительный фонд, нацеленный на нравственное и духовное развитие, который располагался в Индустриальном районе Перми[211]. В 2003 году Пермский край подал в общей сложности 124 грантовые заявки (по количеству заявок в Приволжском федеральном округе он уступил только Самарской области), при этом чуть более половины из них поступили из самой Перми; 47 были поданы некоммерческими негосударственными организациями, а 70 – государственными учреждениями и ведомствами[212]. Ежегодные ярмарки социальных проектов, проходившие в Перми в 2000 году, в Саратове в 2001 году, в Тольятти в 2002 году и в Нижнем Новгороде в 2003 году, продолжали служить основной площадкой, где участники ширящегося движения социальных и культурных проектов – от экспертов, оценивавших гранты, до региональных государственных чиновников, контролировавших их, и самих получателей грантов – встречались и обменивались идеями и методами.

Лидеры движения социальных и культурных проектов потратили немало сил на увеличение количества конференций и ярмарок и на разработку новой терминологии для описания того, чем, по собственному мнению, они занимались, – они считали, что это был необходимый