Развороты, взлеты и падения, сложнейшие маневры на грани возможностей машины. Несколько раз вертолет едва не врезался лопастями в песок, иногда он выбивал пылевое облако и срезал верхушки барханов укрепленным днищем.

И всё это время приборная панель сверкала красным. Один датчик за другим сообщал об опасности, но к этому моменту Художник уже предпринимал действия по уклонению или даже ответной атаке. Заранее, прежде, чем враг даже успеет нормально навестись.

— Зафиксировано наведение, рекомендуется активировать тепловые ловушки!

— Да знаю я! — рыкнул Художник. Он уже заметил, как в небо за его спиной поднялись два османских вертолета. Причем более новые, чем его техника, так еще и предназначенные для перехвата других вертолетов. — Будут им тепловые ловушки!

Пилот резко дернул на себя штурвал и, развернувшись в воздухе, нажал сразу несколько кнопок. Из брюха его машины вырвалось несколько сверкающих и дымящихся ракет, что устремились в разные стороны, а снизу из специального люка высунулся трехствольный пулемет.

Короткая очередь, и один из вертолетов задымился, начав уходить в сторону. Но второй успел выпустить две ракеты и также стал палить из своего пулемета прежде, чем Художник успел срезать и его.

— Обнаружены повреждения! Производится анализ, — роботизированный голос спокойно докладывал о произошедшем, тогда как по лбу Художника градом стекал пот. — Пробитие корпуса! Повреждения незначительные, основные системы не задеты!

По идее, это должно было успокоить пилота, но пот по его лицу теперь потек нескончаемыми ручьями, а руки его затряслись. Перед глазами сразу всплыла картинка. Ирина с указкой в руках… На самом деле, она ни разу ни на что не показала своей указкой. У этого инструмента была совершенно другая функция — причинять боль. Ирина могла кольнуть указкой под ребра, нанести удар плашмя… Художник до сих пор не понял, какой из этих ударов неприятен ему больше всего.

Так вот, за повреждения корпуса, пусть и совсем незначительные, обычно полагался удар по пальцам. Почему? Ведь если повреждения незначительны, значит, можно не обращать на это внимания. Но нет. Как говорила Ирина: «кому это чинить? Тебе? Нет, Империи. А твоя задача не разорять Империю, а защищать ее…». Ну и всё в таком духе. Каждое повреждение техники заканчивалось длинной лекцией, после которой в обязательном порядке шли побои для закрепления информации.

Вот и сейчас Художник слышал сообщение системы, а перед глазами Ирина. Очень недовольная Ирина с указкой в руках, стоит и укоризненно качает головой.

— Да я сам эту царапину закрашу! — взревел пилот. — Не надо лупить меня указкой!

— Вертолет такого класса может выдержать многое, и большая часть повреждений не навредит его основным функциям! — прорычала воображаемая Ирина. — Но технику надо беречь, особенно казенную. Вот купишь свой вертолет и делай с ним, что хочешь!

— Да ты что, жена моя, что ли, чтобы нотации мне читать? — Художник снял ботинок и кинул его в Ирину, но, ожидаемо, тот пролетел сквозь нее.

— Кто знает, Художник, как повернется судьба… — оскалилась она и, спустя мгновение, исчезла, оставив бледного пилота истекать холодным потом.

* * *

— Залета-а-а-ай! — верещал Художник, тогда как его вертолет летел задом и распахнутым задним люком загребал песок.

Я же мчался на своем драндулете с коляской и выжимал из него все соки. Правда, соков этих осталось совсем немного, ведь в люльке лежит всякий хлам, а позади, вгрызаясь в песок, волочится связка из самых разных пулеметов. Ну что успел снять с поезда, то и прихватил. Разве что уцелело не так много, большая часть состава сейчас пылает и взрывается.

Мотоцикл в последний раз чихнул, икнул, и стал замедляться. Но Художник к этому моменту уже подвел свою машину и, зачерпнув нас, словно ковшом, сразу стал набирать высоту.

— Всё! Ха! — пилот ловко орудовал рычагами и параллельно выстраивал маршрут, оставляя отметки на интерактивной карте. — На базу!

— Эмм… — скривился я. — А с чего ты так решил?

— Ну, мне было приказано отправиться за тобой… — замялся Художник. — Забрать и… дальнейших указаний не было, а значит, пора возвращаться на базу.

— То, что дальнейших указаний не было — не значит, что они не появились сейчас, — развел я руками.

— И куда мы в таком случае летим? — обреченно выдохнул тот.

— Мы летим бесить османов, — не понимаю, почему он сам не догадался? Топлива в баках предостаточно, время свободное есть. Так почему бы не провести его с пользой? Ведь что может быть полезнее, чем действовать на нервы врагу и наносить ему критический моральный ущерб всеми доступными способами?

— Но как ты предлагаешь бесить их? — возмутился Художник. — Мне уже нечем бесить, патронов почти не осталось, да пара ракет под крыльями висит.

— Ничего, что-нибудь придумаешь, — отмахнулся я. — Будем летать вокруг их базы ПВО, как комар над ухом. И чтобы ни одна ракета по нам не попала, понял? — пригрозил ему пальцем.

— Командир, ты сейчас серьезно? — сник пилот.

— А что такого? Я тебя не для легких прогулок на обучение отправлял, — пожал я плечами. — Всё, полетели, в общем. Есть тут одно местечко, совсем недавно о нем узнал.

— Наша смерть будет на твоей совести, — буркнул Художник.

— Насчет этого не переживай, совести у меня всё равно нет.

Собственно, пока мы говорили, всё уже началось. Загорелись красные огоньки, всякие датчики начали верещать, как в последний раз, а я накрепко зафиксировал себя в кресле и просто получал удовольствие от полета. Вверх, вниз, затем куда-то вбок, после чего нас закрутило. Мир мелькал перед глазами, переворачивался, крутился, и всё это время вокруг гремели нескончаемые взрывы. Тогда как Художник полностью сконцентрировался на управлении вертолетом и словно слился с ним воедино. Он дергал рычаги, жал какие-то кнопки, постоянно щелкал тумблерами, и казалось, будто ему не приходится задумываться ни над одним действием. Всё четко выверено и находится под полным контролем. Так что я окончательно расслабился и просто получал удовольствие, словно катаюсь на карусели, а не летаю над вражеской базой противовоздушной обороны.

А вскоре стали ясны причины, почему Художник так старается. Ведь по нам действительно не могли попасть ни одной ракетой, хотя они и были все сплошь самонаводящиеся. Как это возможно? А тут всё просто. Главное — правильно замотивировать