Шрифт:
Закладка:
Впрочем, и один батальон средних танков, которыми была вооружена 8-я тд, произвел на немцев сильное впечатление:
«11.50. Крупные бронетанковые силы противника из Яворов атакуют левый фланг 68 пд и правый фланг 1 гпд. Противник вновь и вновь наносит удары группами по 10–25 танков. Для отражения атаки выделен полностью 525-й истребительно-противотанковый батальон. Штаб 49-го корпуса оценивает обстановку следующим образом: в Яворов находится минимум одна танковая дивизия, которая ведет отчаянную борьбу.
16.35. Поступил предварительный доклад из 1 гпд: Дивизия отбивала контратаки противника, поддержанного танками, из Яворов и Язув Старый между 9.40 и 10.30. Отмечается сильный огонь артиллерии противника по дивизии днем (весьма вероятно, что это и есть последствия действий артполка 8-й тд. — М.С.)».{190}
К счастью для противника, продолжалось все это недолго. Запись за 26 июня в отчете о боевых действиях 8-й тд кратко констатирует:
«16 ТП в боях не участвовал. ГАП — в боях не участвовал». Вот так, коротко и просто закончился сокрушительный контрудар по наступающей немецкой пехоте у Яворова. Из района Магерова другой танковый полк дивизии также ушел. Описано это невнятной фразой: «15 ТП с боями в м. Магерув производил эвакуацию оставшихся танков в м. Магерув».{191}
Вот, собственно, и все. На этом история боевых действий танкистов 8-й тд во «Львовском выступе» заканчивается. На следующий день «из остатков 15 и 16 ТП был создан сводный танковый полк», который по шоссе Львов — Буск убыл в распоряжение командира 15-го мехкорпуса для участия в контрударе на Берестечко. Если верить отчетам командиров 15 МК, «сводный полк из остатков» прибыл к ним в составе 65 (шестидесяти пяти) танков.
312 — 19–19 = 65? Даже с учетом не указанных в отчете потерь 3-го танкового батальона 16-го танкового полка в бою у Яворов, Язув Старый, цифры категорически не сходятся.
На эту странную арифметику я обратил внимание публики еще в 2004 г., в книге «Бочка и обручи». Предложил соответствующий термин: «танковый падеж». Возмущению патриотической общественности не было (и нет) предела, однако за прошедшие с тех пор девять лет никакого благопристойного объяснения исчезновению двух сотен танков так никто и не нашел.
32-я Танковая дивизия
Изначально в составе 4 МК были 8-я и 10-я танковые дивизии, но затем, после начала формирования «второй волны» мехкорпусов (февраль — март 1941 г.), 10-ю танковую передали в формирующийся 15-й мехкорпус, а в состав 4 МК включили новую 32-ю танковую дивизию (сформирована на базе 30-й танковой бригады). Аналогичные «рокировки» происходили и в других мехкорпусах Киевского ОВО, в результате чего многие корпуса имели одну «старую», хорошо укомплектованную танковую дивизию, и «новую» дивизию, с большим порядковым номером и малым (а то и вовсе нулевым) количеством танков «новых типов». Характерный пример: 12-я и 34-я танковые дивизии 8-го мехкорпуса или 10-я и 37-я дивизии 15-го мехкорпуса (боевые действия этих соединений будут рассмотрены далее).
Мехкорпус Власова стал исключением из этого правила — новорожденная 32-я танковая дивизия в дополнение к 70[69] легким танкам Т-26 и 31 БТ-7 успела получить 49 танков КВ и 173 танка Т-34 (последняя цифра — абсолютный рекорд среди всех танковых дивизий Красной Армии). Стоит ли радоваться такому рекорду — большой вопрос. Наверное, разумнее было бы распределить дефицитные танки «новых типов» по-другому, обеспечив ими прежде всего «старые» кадровые, сколоченные и укомплектованные дивизии. Однако что сделано — то сделано, и получив в свое распоряжение дивизию, «под завязку» вооруженную новейшими танками, командование 6-й Армии и 4-го мехкорпуса могло бы озаботиться тем, чтобы привести количество вспомогательной техники в соответствие с наличием главного вооружения (танков).
Судя по тому, что «инженерным имуществом дивизия была обеспечена на 28 %, особенно ощущался недостаток в шанцевом инструменте (пилы, лопаты, топоры)», история отпустила командованию мало времени. Наряду с отсутствующими топорами, были и более серьезные проблемы. Так, в мотострелковом полку дивизии числилось всего 60 грузовых автомобилей и 16 мотоциклов; понятно, что поднять таким количеством транспорта личный состав невозможно, и полк фактически превратился в обычную пехоту. Артиллерийский полк дивизии имел всего 19 тягачей СТЗ-5.{192} Судя по имеющимся документам, никому и в голову не пришло хотя бы перераспределить имеющиеся средства мехтяги между дивизиями корпуса (напомню, что в 81-й мд было 133 тягача, в т. ч. 20 «Ворошиловцев», для которых в составе моторизованной дивизии просто не было объектов для буксировки)[70].
Одним словом — проблемы с техническим оснащением 32-й тд были, и их достаточно много для того, чтобы подать их невзыскательному читателю в качестве «объективных причин» ошеломительного разгрома дивизии. При чуть более внимательном изучении реальных фактов становится видно и многое другое. Что касается мотострелкового полка без автомашин, то его постигла та же самая участь, что и вполне подвижные 8-й мсп 8-й танковой дивизии и 202-й мсп 81-й моторизованной дивизии — решением командования 6-й Армии и этот полк был изъят из состава танковой дивизии и выведен в резерв, караулить Львов и штаб Армии[71]. Там он и простоял до утра 28 июня, когда в соответствии с приказом № 009 командующего 6-й Армией полк был передан в подчинение командира 6-го стрелкового корпуса, а противник сам подошел к месту предстоящего боя.{193} При таком варианте использования мотострелкового полка наличие или отсутствие полного комплекта автотранспорта ничего принципиально не меняло.
В артиллерийском полку танковой дивизии по штату должно быть два дивизиона, 24 орудия (12 гаубиц калибра 122 мм и 12 гаубиц калибра 152 мм). 19 тягачей на 24 орудия, конечно же, мало, но это еще не катастрофа. Особенно, если принять во внимание фактическое наличие в артиллерийском полку 32-й танковой дивизии 27 грузовиков ЗИС-5. Вес 122-мм гаубицы в походном положении, т. е. вместе с т. н. «передком» (колесная повозка, на которую при движении опираются станины орудия), составляет 2900 кг,
