class="p1">Мой маленький демарш в стиле «бедный родственник» не прошел незамеченным — местная биржа на траур не закрылась, и русские ценные бумаги сегодня утром торговались дешевле своей реальной стоимости, и Кирил изрядно их выкупил. Английские акции в полном порядке — смерть наследника на них не сказалась. Даже обидно как-то — разве рынок ценных бумаг должен быть настолько податливым к внешним, вообще не рыночным, воздействиям? И это при том, что о моем заселении в номер в компании Вильгельма написали всего одну маленькую заметку — местные СМИ который день заняты обсуждением трагедии. Журналистика в эти времена в массе своей правил приличия придерживается — в моей реальности большая часть борзописцев уже забила бы на смерть Эдуарда и самозабвенно ловила бы горячие инфоповоды.

А аборигены-то грязноваты! Понять можно: горячая вода стоит дорого, в общественную баню ходить каждый день тоже накладно, дивный промышленный и бытовой смог оседает не только на стенах, крышах и улицах, а и на коже с одеждой. Стирать последнюю в Темзе прямо вредно, потому что отравленные несмотря на попытки их очистить воды лишь добавят колорита и запаха. Центральные губернии Родины все еще требуют пристального изучения — там с топливом на «помывку» и другие нужды некоторые проблемы есть — но Сибирь и даже Урал, где угольком разжиться очень недорого — а кое-где местные власти тупо его по нормам в домохозяйства и бесплатно отгружают — на контрасте вспоминать было очень приятно. Да, средний английский рабочий получает жалование получше, но выглядит при этом как выбравшийся из печки в начале известного мультика домовёнок Кузя. Немцы из Рура тоже выглядят лучше — у них там Круппы и другие уважаемые господа при производствах бесплатные бани содержат.

О, вот этот покрытый сажей и бородавками джентльмен, рядом с которым стоит одетый в деревянные башмаки и ветхие, с чужого, не сильно бережно относящегося к вещам плеча, сильно великие по размеру обноски худющий мальчуган лет пяти — тоже весь черный от копоти — явно относятся к цеху лондонских трубочистов. Труб на Альбионе неисчислимое количество, и все они рано или поздно забиваются. Архитектура специфическая, дымоходы нередко идут под углом и переплетаются в причудливые лабиринты. Щетка на длинной ручке туда попросту не пролезет, равно как и взрослый трубочист, поэтому последний находит себе маленького подмастерье. Порой — выкупая за пару шиллингов у семьи бедняков, но чаще просто подбирая «бесхозного» мальчугана на улицах или в работном доме. Печальная участь ждет такого работника — ему целыми днями приходится лазить по тесным, неровным, пропахшим гарью — а порой и частично тлеющим — дымоходам, вычищая тонны сажи. Карабкаться вверх-вниз по вертикали непросто, и потому маленького трубочиста немного готовят: царапают кожу на коленях и руках, поливают раны соляным раствором, и через несколько циклов этой милой процедуры на теле подмастерья появляется нужная для профессиональных обязанностей корка.

Если мальчику везет, он благополучно «перерастает» диаметры труб и становится трубочистом сам, в свою очередь подыскивая подмастерье. Если не везет, застревает в недрах дымохода к огромному неудовольствию хозяев жилого помещения и так неприятно потратившего «расходник» трубочиста-мастера. Бывает, что застрявшего ребенка отправляют спасать другого такого же подмастерье, а потом приходится несколько дней и даже недель топить печи и камины погорячее, чтобы выжечь из кирпичного плена лишние элементы.

Но это, справедливости ради, редкость, и гибнут маленькие и взрослые трубочисты чаще от другого — дышать многолетними слоями гари очень вредно, и на бедолаг радостно накидываются туберкулез, различные формы рака и специальная «карцинома трубочиста», которая вылезает на месте, которое приличные люди на людях не показывают.

Увы, это — тоже мировая практика, и дымоходы родной страны придется долго и вдумчиво перестраивать, чтобы в них не приходилось загонять людей. Проект уже разрабатывается — очень дорого выйдет, но слишком глубокие впечатления оставил во мне рассказ о трубочистах из уст барона Федорова, услышанный в салоне графини Антоновой — еще в Петербурге дело было.

— Англичане уже половину столетия пытаются очистить отравленные воды своей Темзы, — вернул меня в здесь и сейчас Вильгельм. — Scheiße вывозят в открытое море, но с приливами оно возвращается обратно.

Ругательство заставило дам поморщиться, но это чисто ради приличий — кайзер не хуже Александра порой выражается, привыкли. Будучи воспитанной в стиле «сиди в комнате и думай про Англию» Марго ощутила необходимость защитить Лондон от наших нападок, и остаток пути мы дружно решали вопрос — компенсирует ли величественная архитектура экологические проблемы?

Миновав переполненную народом и транспортом площадь — простолюдинов отгородили от важных нас гвардейцами — мы въехали в ворота и направились к резиденции Британской короны. Туман Букингемскому дворцу пошел на пользу — тот еще архитектурный памятник, и спрятать некоторые элементы фасада, особенно с западной стороны, очень полезно — мы с Вилли не преминули отпустить по этому поводу пару шуточек к обоюдному удовольствию.

Припарковавшись в указанном важным гвардейцем месте, мы спешились, и за лично встретившим нас премьер-министром прошлись по коридорам дворца. В будущем все эти картины и статуи, уже сейчас обладающие немалой, чисто денежной стоимостью, станут для «старых денег» прекрасным способом избегать уплаты налогов. Прогрессивная шкала налогообложения и специфические законы наследования для многих английских аристократов станут причиной утраты фамильных состояний, но аристократия аристократии рознь, и кому надо, тот прекрасно нажитое сохранит. Внутренние помещения дворца местами были тесноваты, местами — избыточно-просторны, и вместе они четко давали понять, как много доработок и перепланировок пришлось пережить Букингему, чтобы соответствовать высокому статусу монаршей резиденции.

В гостиной около ведущей в часовню галереи нас попросили немного подождать — ждем Ее Императорское Величество Викторию, которая последние дни страдает мигренями. Я не против — здесь нашлись мама с Ксюшей, князь Барятинский с женой, Великий князь Михаил Николаевич, отправленный на похороны чисто ради усиления делегации и поговорить в свободное время со мной о делах государственных — пока я прохлаждался, Госсовет работал.

Имелись здесь и наши соотечественники из МИДа — посланник Егор Егорович Стааль, высокий худой пожилой мужик с могучими седыми бакенбардами, военный атташе, и заставивший меня призадуматься военно-морской атташе Зиновий Петрович Рожественский. В моей бывшей реальности этот будущий адмирал совершенно удивительным образом проявит себя в русско-японскую войну, утопив к чертям Вторую тихоокеанскую эскадру. Сам, что характерно, выжил и вернулся домой, на должность начальника Главного морского штаба. Роли личности в истории переоценивать нельзя — если эта «личность» конечно не попаданец — однако потенциал способного с высоко поднятой головой идти на заведомую гибель