— Скилл? — только и вырвалось у меня.

Непонятная слабость прокатилась по всему телу, ноги подкосились, и я упал на колени… Да что со мной творится?

Рука попала на деревянную дощечку, с каплями моей крови. Я успел заметить рисунок сломанного ключа, а потом табличка скилла просто рассыпалась в труху.

— Эх, новичок, зубы тритона попали в тебя, — Дворфич подошёл и вытянул из своего поясного кошеля зелёный бутылёк.

Откупорил пробку и хозяйским движением сунул мне в губы. Жидкость была такой горькой, что меня едва не стошнило. Проглотив, я чуть не выплюнул всё обратно.

Тут мимо меня прошмыгнула белая шевелюра…

— Гончар, а ю тормоз? — Блонди протянула руку, набирая висящий над убитым пылевым облаком огонёк опыта.

— Плеер, так-то убийство этого моба — заслуга преподавателей Баттонскилла, — Дворфич покачал пальцем.

— Гармаш Дворфич, последний удар за Гончаром, — Лана даже ухом не повела, так и продолжала набирать опыт.

Склянка заметно наполнялась, приближаясь к горлышку.

— Ядрён батон, сколько ж там?

— Ну, учитывая, что этот саммон… ой, моб, — Дворфич кашлянул, — что этот моб с девятого уровня. А может, и вообще с той стороны.

Я ещё раз посмотрел на гнома, потом на своих тиммейтов.

Боря, держась за живот, поднял кулак, чтоб приободрить меня.

Биби пришла в себя, но была бледная, как моль: на фоне её рыжих волос она вообще была похожа на вампиршу.

Лекарь только и скрёб подбородок, оглядывая всё вокруг, а потом встретился со мной взглядов и кивнул.

А потом я потерял сознание…

* * *

Я очнулся в больничной палате. Несколько кроватей в большом зале, в основном все пустые. Рядом на тумбочке пакет, внутри угадывались фрукты.

Лунный свет падал через огромные окна, вызывая вокруг зловещие тени. Кажется, кто-то стоит в дальнем углу… Забвенцы?

Я пошевелился, и почувствовал больное неудобство в левой руке. Рядом стояла капельница, и в меня заливались два каких-то раствора, в темноте сложно было понять цвет.

Покрутив головой, я подумал позвать медсестру, но пересохшее горло издало только слабый звук.

— Э… — я сам себя еле услышал.

На тумбочке рядом с пакетом обнаружилась пластиковая бутылка, в которой подрагивала вода. Я протянул руку и стал мучаться с пробкой, пытаясь открутить.

— Дай помогу.

Я вздрогнул. Толстые руки гнома отобрали у меня бутылку, открутили крышку, и вернули обратно.

Силуэт коренастого Дворфича в лунном свете вытянул откуда-то из-за тумбы стул. Подпрыгнув, он уселся и откинулся на спинку.

Сделав несколько глотков, я смог прочистить горло.

— Я в больнице?

Силуэт тряхнул головой.

— Да. Уже больше суток.

У меня пробежали мурашки по спине.

— А как же… ужин-посвящение?

— Ну, куриные ножки в мёде, заправленные гоблинским мхом, были просто объедение, — Дворфич похлопал себя по животу, — И надо сказать, настойка Иннокентия оказалась очень достойной. Умеет персик найти путь к гномьему серлцу.

Я усмехнулся. То, что фирменная «алхимия» Кента оказалась на столе преподавателей, о чём-то да говорило. Вот только о чём?

— Но я же… — у меня упало сердце, — хочу учиться. Теперь как?

— И будешь учиться. Это же формальность, Георгий, — гном отмахнулся, — Знакомство преподавателей со студентами.

Я поджал губы и пробурчал:

— Ну, я совершенно не против познакомиться с учителями.

Мой план по превращению земледельца в воина подразумевал связи с преподами, но я не стал говорить об этом Дворфичу.

— Это не проблема. Боюсь, тебя уже все знают.

Снова мурашки.

— Вы сказали, Гармаш Дворфич?

— Да, я объявил о тебе, сын Тёмного Чекана, — чуть холоднее сказал гном, — То, что произошло позавчера, оказалось беспределом со стороны Отдела Забвения.

— То есть, монстр — их рук дело?

— Их… и не их… — гном чего-то недоговаривал, — Не беспокойся, Георгий, министерство уже инициировало расследование.

Ректор поведал, что на посвящении присутствовало много игроков-журналистов, и весть о том, что сын Чекана учится в Баттонскилле, теперь пронеслась по всему миру.

— Конечно, теперь за нашим батоном будет более пристальное внимание, но оно же и к лучшему. Тем, кто пытается до тебя добраться, Георгий, будет труднее это сделать.

— А кто пытается?

— Сразу скажу: Отдел Забвения говорит, что они не при чём.

— Ни фига себе, — вырвалось у меня, — Да полшколы разворотили…

У меня от возмущения спёрло дыхание, когда я вспомнил того наглого желтоглазого. И вдруг они «не при чём».

— Главное, что теперь ты не сможешь исчезнуть просто так. Борцы за демократию как никогда ухватились за тебя. Так что готовься к интервью, Георгий.

— Интервью?

— Ну, ты теперь знаменитость.

— Это не та слава, о которой я мечтал…

— Да, Чекан наворотил дел со своей женой. Одни ненавидят тебя, другие обожают, Георгий. Но теперь тебя так просто не выкрасть.

Он пояснил, что, пока я был нюбсом, Отдел Забвения пытался обнулить меня по одним законам…

— Правила Невмешательства?

— Ну, из соседнего свода правил, да, — уклончиво ответил ректор, — Правила Предупреждения.

О таких правилах я ещё не слышал…

— Теперь же, став магом… кхм… игроком, на тебя действуют уже другие законы. И судить тебя могут только, как игрока. Кстати, это не отменяет тот факт, что нужно закончить обучение, — ректор поднял палец, подчёркивая это.

Я всё равно так и не понял, в чём разница. Дворфич, заметив это, вздохнул и добавил, что нюбс и игрок имеют разные свободы. Нюбс не может выбирать, хочет он стать магом или нет. А вот игрок может свободно выбрать свой путь.

— То есть, я могу стать тёмным игроком?

— Георгий, а что это значит, тёмным? — вдруг спросил Дворфич.

— Ну… — я замялся, — Это… ну, ведь мой отец был Тёмным.

— Тёмная магия не запрещена, хоть и не одобряется, — ректор покачал головой, — Лишь самые страшные практики держатся в секрете, вот они-то и запретны. Что же касается твоего отца…