Глава городской стражи, Клевнет Плейн, вышел вперёд и коротко кивнул:

— Доброй ночи, господин Эйдан. Они исполняют мой приказ.

— О чём вы, господин Клевнет?

— Вы обвиняетесь в нападении на господина Ганнера Бьерда.

— «В нападении», — медленно повторил я, окинув взглядом всю толпу. — Смотрю, Бьерды не только вытащили вас из постели, но и убедили привести сюда половину городской стражи?

— Не преувеличивайте, господин Эйдан, — поморщился он. — Здесь лишь малая часть.

— И всё ради моего ареста?

— Нам требуются ваши показания.

— Тогда давайте обсудим всё в гостиной, господин Клевнет, — предложил я, жестом пригласив его войти.

— Вынужден отказать. Мы должны соблюсти правила.

— Хотите затащить меня в допросную?

— В мой кабинет.

— Дайте мне несколько минут. Я приведу себя в подобающий вид.

— Господин Эйдан…

— Господин Клевнет, неужели вы думаете, что я посмею сбежать?

Он смерил меня напряжённым взглядом, но всё же кивнул:

— Жду вас здесь.

Я вошёл в дом и закрыл дверь. Мысль о побеге, конечно, мелькнула, но в этом не было никакого смысла. Зачем давать им лишний повод? Как ни крути, формально я равен Ганнеру по статусу, так что вряд ли меня ждёт тюремный срок за драку. Правда, Рогнер наверняка выжмет из ситуации максимум. Надо готовиться к худшему.

Из-за шума все проснулись в доме. Сарзон и Борг прибежали первыми.

— Господин Эйдан, что происходит? — негромко спросил Борг, заглядывая в окно. — Что здесь делает стража?

— Если я не объявлюсь до завтрашнего полудня, найди посыльного и передай отцу, что меня схватили из-за драки с Ганнером Бьердом. Деньги тебе оставлю.

— Из-за драки?

— Небольшое недоразумение, — сказал я. — Ганнер Бьерд. Запомнил?

— Конечно, господин. Может, проводить вас?

— Не нужно.

— А мне что делать? — спросил Сарзон.

— Ничего. Оставайся дома, занимайся обычными делами. Я просто подстраховываюсь. Не думаю, что меня надолго задержат.

Поднявшись наверх, я нашёл в шкафу повседневный костюм, переоделся и прихватил кошель. Передав Боргу несколько сребренников, вышел на улицу.

— Ведите, господин Клевнет.

Я забрался в карету вслед за ним, и мы тронулись. Вскоре остановились возле добротного трёхэтажного здания из серого камня.

Когда мы вышли во внутренний двор, я отметил, что даже в столь поздний час здесь кипела жизнь. Мимо то и дело сновали стражники: кто-то проверял снаряжение, кто-то негромко отдавал приказы. У блюстителей порядка и ночью хватало забот.

Мы вошли внутрь. Клевнет повёл меня вверх по лестнице на второй этаж и пригласил в свой кабинет. Помещение оказалось довольно скромным: массивный стол, пара стульев, шкаф с книгами и свитками, диван.

— Присаживайтесь, господин Эйдан, — сказал он, занимая место за столом.

Я сел на жёсткий стул и скрестил руки на груди.

— Итак… Вы правда напали на господина Ганнера?

— Не отрицаю, что ударил его.

— И по какой причине?

— Из-за оскорблений.

— Почему вы не потребовали дуэли?

— Господин Клевнет, Ганнер не настолько глуп, чтобы согласиться. Никто, кроме меня, не слышал его слов.

— Понимаете, в чём проблема, господин Эйдан… Свидетель утверждает, что вы ни с того ни с сего озверели и атаковали господина Ганнера.

— Полагаю, свидетель — это Ставар Хофрод? — слабо улыбнулся я.

— Именно он.

— Забавно… Ставар ушёл сразу после того, как Ганнер признался в поджоге дальнего крыла, где я жил.

— Простите?

— Вы ведь уже знаете о пожаре в академии?

— Мне доложили об этом.

— Ганнер сознался, что это его рук дело.

К счастью, Клевнет не стал донимать меня расспросами — похоже, мгновенно всё понял.

— Вот оно что, — протянул он и, поддавшись вперёд, сказал: — Господин Эйдан, и всё же для вас ситуация более чем серьёзная.

— Господин Клевнет, давайте начистоту: что вы должны сделать?

— Мне следовало бы заключить вас под стражу до суда.

— Уже и с судом определились? До чего же прытки Бьерды, не находите?

— Господин Эйдан, не усугубляйте своё положение.

— Господин Клевнет, говорю прямо: я наследник Дома, а не какой-то простолюдин. Пусть разбирательство неизбежно, но вы не вправе бросать меня за решётку.

— Вправе, если целью нападения было убийство. Со слов целителя Дома Бьердов, Ганнер не способен ходить.

— Это ложь. Я всего лишь разбил ему нос и оставил пару синяков.

— «Всего лишь»…

— Если я задержусь у вас дольше положенного, мои люди отошлют письмо отцу. И уж поверьте, он не будет сидеть сложа руки.

— На что вы намекаете, господин Эйдан? — возмутился Клевнет.

— Всего лишь пытаюсь объяснить, что его приезд создаст головную боль в первую очередь вам. Вы вознамерились арестовать сына главы Дома из-за какой-то драки, преступив закон. Да, влияние Кастволков невелико в столичных кругах, но на вас сил хватит.

— Вы смеете угрожать мне?

— Всего лишь предостерегаю. За самоуправство отвечать вам, а не Бьердам. Вы ведь не имеете к ним никакого отношения. Думаете, кто-то из них станет защищать вас?

— Отпустив вас, я поставлю себя в неудобное положение.

— Уверен, вы умеете находить компромиссы, иначе бы не добились таких высот, господин Клевнет.

— Боюсь, не в этот раз.

— Раз суд неизбежен, то лучше дождаться его в спокойной обстановке. Я останусь в Гилиме и явлюсь в назначенное время куда следует. Зачем провоцировать лишние разборки, верно? Попробуйте донести эту мысль до Рогнера.

Клевнет умолк ненадолго, а потом тяжело выдохнул:

— В таком случае я приставлю к вам своих людей.

— Сколько?

— Шестеро.

— Двое.

— Господин Эйдан…

— Двух стражников достаточно, господин Клевнет. Если я захочу сбежать, меня не удержат и десять ваших солдат.

Он кивнул, встал из-за стола и вдруг протянул мне руку:

— Надеюсь, без обид, господин Эйдан.

— Без обид, господин Клевнет, — сказал я, поднявшись и крепко пожав его ладонь.

Едва рассвело, как мне доставили письмо с датой суда. Я невольно усмехнулся: Бьерды и впрямь подсуетились, раз слушание назначено уже через два дня. Подумав, я решил предупредить папу и написал письмо в Навир. Кто знает, каким будет приговор.

Горячая ванна помогла смыть усталость и напряжение бессонной ночи. Одевшись в свежее, я спустился вниз, где Мива уже накрыла завтрак.

В доме царила непривычная тишина. Мива и Сарзон бросали на меня любопытные и встревоженные