Шрифт:
Закладка:
Похолодевшие от недоброго предчувствия "долгожданные гости", напряжённо поприветствовали с улыбкой разглядывающих их Апостолов. Выпрямившийся во весь рост Пётр откашлялся привлекая внимание и продолжил в наступившей гробовой тишине:
–Законом Моисеевым заповедовано нам, чтобы обвинение на человека подтверждалось свидетельством не менее чем двоих. Поскольку мы собрались здесь, чтобы подумать и посовещаться над вопросом Посягательства на Авторитет, о Проявлении Неуважения к Начальствующим в Церкви, и поскольку, как мне думается, с осуждением "охулившего", "унизившего" меня Савла Тарсянина, я сам выступить не имею Права, то необходимо доверить это дело моим братьям Апостолам. Думаю, никто не будет возражать, что более авторитетными, чем Иаков, брат Его по плоти и Иоанн, единственный из нас сопроводивший Его до Последней черты, принявший в свой дом Матушку Его и нашу, никто другие, не могут быть более достойными для суждений по этому вопросу!
Наклонившись к грустно улыбающемуся Иакову и как бы зачерпывая ладонями воду, Первоверховной сделал ему знак, приглашая говорить к народу. Легко поднявшийся на ноги Иаков, помог грузно садящемуся на своё место Петру, дружески потрепав, похлопав его по плечу за благодарность в помощи, задумчиво потёр ладонями усталое лицо:
–Мне когда Симон рассказал об этом, я сначала было рассмеялся…, а потом думаю – не смешно! Совсем не смешно! Страшно и больно, если кто-нибудь из нас, когда-нибудь станет воспринимать должность Начальствующего в Церкви как почётную и требующую уважения к себе в виде беспрекословного подчинения. Эдак мы уподобимся храмовникам, осудившим Его на Страдания. Что же до "самозванства" брата нашего Павла… Я мог бы много говорить о том, что до призвания его Воскресшим к Служению, Савл Тарсянин имел большой авторитет и почёт в Синедрионе, был богат и… Впрочем, вы все сами это знаете. Как знаете и то, как он живёт сейчас. Его нынешняя жизнь никак не соответствует тому, что имел ранее!, она стократно тяжелее, унизительнее, болезненнее для него сейчас, чем та, которая была. Я хочу сказать сейчас лишь одно. Как и все мы, опасающиеся этого "гонителя церкви нашей", по приходе его сюда в Ершалаим, к рассказу Варнавы отнёсся осторожно. Но доверившись брату нашему, решился встретиться и поговорить с этим "кровожадным разбойником и самозванцем"… Когда я посмотрел в его глаза… – покрасневший от нахлынувших воспоминаний Иаков, судорожно сглотнул продавливая внутрь горячий комок, – на меня смотрел Он, мой Брат, Иешуа… Нет, братья мои, для Господа Бога нашего, нет ничего невозможного! Поэтому не мне судить того, кто несёт столь Тяжкий Крест. Я всё сказал.
Попадание в цель "Черёмуха-3" (испепеляющий).
"Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу.
Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня"
(Евангелие Иоанна; гл. 16; ст. 2-3)
Согласно кивнувший на взгляд Петра крепкий, рослый молодой мужчина встал на ноги. Скрестив руки на груди, задумчиво перебирая пальцами правой, не длинную, уже седеющую бороду, Иоанн обвёл взглядом пристально вглядывающиеся в него лица, посмотрел на затылки ссутулившихся Никодима и Сергиуса:
–Братья! Когда Он избрал меня одним из своих учеников, я был ещё совсем пацаном, безусым мальчишкой. Да и когда Он ушёл, оставил нас "одних", я ещё не повзрослел. Пробыв столь недолгое время с Ним, в Его присутствии с нами во плоти, я, как мне думается, понял самое главное: Его Любовь и Терпение к нам – не имеют границ! Нам неведомо, мы не можем себе даже отдалённо представить Всю Силу Его! Помню, сколько раз Его унижали, смеялись над Ним, злились и прогоняли, несмотря на все чудесные дела, которые были Им явлены. И как Он, будучи вместилищем в Самом Себе, такой Громадной, Неведомой нам Силы, той самой которая Воскресила Его, был терпелив и внимателен. Как резко и категорично Он отвергал внешнюю, показную почтительность. Я не помню!, и думаю Симон и Иаков это подтвердят, ни одного случая, чтобы Он потребовал беспрекословного подчинения Его указаниям! И уж тем более "обиделся" на оскорбления Его Достоинства! – посмотрев на подтверждающе кивнувших Апостолов, Иоанн продолжил, – мы все помним Его Крёстный Путь, Его Последний День… И многие из нас задаются вопросом, зачем Врагу Человеческому надо было так измываться над Ним, так мучить Его? Почему случилось именно так, а не иначе? Почему страдания Его были столь мучительные, не только физически, но и духовно! Ведь всё это видела Она, Его Матушка! Представляете каково было Ему, зная какую Боль испытывает Её Сердце?!… Я знаю, как сильно Он Её Любил… Так вот, братья мои, всё это, все эти страдания Его имели лишь одну цель, Дракону необходимо было заставить Иешуа обидеться на мучителей, испытать раздражение, разозлиться и разгневаться! И применить против них, против этих мерзавцев Свою Силу, пустить в ход Оружие, "защитить" Себя, восстановить попираемое Достоинство… – тяжко вздохнув Богослов завершил, – если бы это произошло, то мы не обрели бы Спасение… Но, братья! Если Он – наш Царь!, то почему мы в своих делах должны подражать гневливо-гордым царям земным?! Нет! Я не могу осуждать брата моего Павла, за сказанное им в адрес брата моего Петра! Потому что мне, хоть бы за, свои то, дела, смочь оправдаться перед Ним!
Нахмуривший брови Пётр, посмотрев на присевшего и сосредоточенно разглядывающего пол Иоанна, с кряхтением встав и глянув исподлобья на прячущих взгляд "ревнителей святости":
–Ну и как же теперь быть? – глубоко и обречённо вздохнув, продолжил, – ну что ж, раз никто не хочет встать на мою "защиту", то придётся мне самому. По "счастливой случайности", именно сегодня, сюда вслед за Иаковом и Иоанном, пришли Павел и Варнава! – грустно ухмыльнувшись на испуганно втянувших головы в плечи "умников", – и, следовательно, я могу высказать прямо в глаза "моему обидчику" всё, что я о нём думаю. Не буду оригинальничать повторю лишь то, что сказал тогда, там, где он "унизил", "оскорбил" меня своими словами! – решительно подойдя к вставшему к нему навстречу щуплому как подросток, коротко стриженному мужчине и взяв его за плечи, глядя прямо в покрасневшее от напряжение лицо с крепко стиснутыми зубами, изрёк, – Савл, брат мой возлюбленный! Не могу передать, нет таких слов ни в одном из наречий на земле, как я тебе
